1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46

Выступив в печати как историк, Пушкин уже самым выбором в герои Пугачева бросил вызов дворянскому обществу и дворянской историографии. Он прекрасно учитывал это и вынужден был собственные концепции маскировать и самую полемику свою с традиционными взглядами давать в завуалированном виде. Однако истинные точки зрения самого Пушкина вскрываются ныне с абсолютной несомненностью, свидетельствуя об общей прогрессивности пушкинской «Истории», ее полемичности, ее попытке намекнуть на подлинную сущность облика Пугачева.

Основное изложение (часть первая) сопровождено обширными примечаниями, которые богато документированы.

Примечания представляют либо мотивировку, либо цитацию ценных материалов, не нашедших себе места в тексте самого повествования (например: письма Державина, Екатерины, выдержки из записок И. И. Дмитриева и т. п.).

«История пугачевского бунта». Титульный лист первого издания (1834 г.).

Пушкина-историка очень волновало то обстоятельство, что он не имел возможности ознакомиться во время работы над «Историей Пугачева» с нераспечатанным подлинным судебным делом Пугачева. В наброске предисловия он писал: «... со временем оно будет распечатано рукою историка и объяснит многое» (IX, 1, 399). Познакомиться с ним он мог лишь по выходе «Истории» в свет.

Книга появилась в конце декабря 1834 года. Пушкин сопроводил ее гравюрным портретом Пугачева, картой губерний, охваченных пугачевским движением, рядом факсимиле (в том числе с подписью Пугачева) и воспроизведением печати Пугачева.

В январе 1835 года появился разбор «Истории», анонимно напечатанный В. Б. Броневским. Пушкин в особой статье «Об "Истории Пугачевского бунта"» ответил на пошлые упреки реакционного историка. Эта статья Пушкина — один из лучших образцов умной, благородной, язвительной и документированной пушкинской полемики. Признавая указанные мелкие недостатки и, в свою очередь, исправляя ошибки рецензента, Пушкин подчеркнул, что до «Истории Пугачева» «вся эта история была худо известна».

Дворянская публика ждала от Пушкина «труда» в другом роде. Поэт записал в феврале 1835 года: «В публике очень бранят моего Пугачева, а что хуже — не покупают. Уваров большой подлец. Он кричит о моей книге как о возмутительном сочинении» (XII, 337).

Работы своей над Пугачевым Пушкин не оставлял и позже. Весьма существенны для понимания «Истории Пугачева» дополнительные «Замечания о бунте», представленные Пушкиным 26 января 1835 года Николаю I и кончающиеся разделом «Общие замечания». Пушкин привел здесь ряд материалов и соображений, которые по цензурным условиям не могли быть включены в печатный текст «Истории».

В «Истории Пугачева» Пушкин впервые в русской историографии поставил вопрос о причинах крестьянского восстания, впервые переосмыслил самое понятие «пугачевщины» и традиционное представление о Пугачеве, показав, вопреки традиционно-дворянской трактовке его как «злодея» и «изверга», реальные черты изученного им исторического образа.

«История Пугачева» насквозь полемична (хотя полемика и дана в скрытой форме). Правительственный лагерь дан здесь в иронических, а иногда и сатирических тонах; наоборот, Пугачев дан как образ, привлекающий симпатии. Характерно, что работа Пушкина над предисловием, самой «Историей» и «Замечаниями» к ней была пронизана полемикой с официозными предшественниками по теме и критиками (П. И. Сумароковым, А. И. Бибиковым, А. И. Левшиным, П. И. Рычковым, П. Любарским, В. Б. Броневским).

Е. И. Пугачев. Портрет, приложенный Пушкиным к «Истории Пугачевского бунта».

«Незнание наших историков удивительно... Что слово, то несправедливость», — писал Пушкин в черновике предисловия (IX, 1, 398). Невежественно-реакционную трактовку Пугачева и «пугачевщины», как характерную для историографии того времени, Пушкин пытался разоблачить на страницах своего труда. Беря к нему защитным эпиграфом слово архимандрита Любарского о «случайности» успехов Пугачева, он возражает ему по существу в самой «Истории». Пушкин вскрывает ярко демократический характер уральского казачества, подчеркивая «совершенное равенство прав» в его организации (в черновике его представители названы временными исполнителями «народной воли»). Пушкин анализирует причины «бунта» и склонен объяснить его поведением правительства. Он показывает, что в состав пугачевцев входил не только «черный народ», но и представители других классов. В «Замечаниях о бунте» раздел «Общие замечания» начинается с изложения этой мысли: «Весь черный народ был за Пугачева. Духовенство ему доброжелательствовало... Одно дворянство было открытым образом на стороне правительства» (IX, 1, 375). Из этого ясно, что Пушкин четко осознал непримиримый антагонизм интересов дворян и крестьянства. В этих же «Замечаниях» отмечено, что воззвания Пугачева есть «удивительный образец народного красноречия» (IX, 1, 371). Пушкин констатирует угнетенное положение «малых народностей» и закономерность их участия в восстании. Не скрывая отдельных темных, с его точки зрения, сторон «пугачевщины», Пушкин тем не менее не фиксировал на них внимания читателя. По поводу казни пугачевца Падурова, бывшего депутата екатерининской комиссии, он подчеркнул: «казнь сего злодея противузаконна» (IX, 1, 375).

Наконец, в ряде разбросанных по «Истории Пугачева» черт и в примыкающих к ней «Замечаниях» Пушкин заклеймил трусливое и бездарное поведение правительственных генералов (Кара, Голицына) и ряда дворян-усмирителей.

В то же время сам Пугачев был дан Пушкиным, в резком противоречии с реакционной историографией, как исторический герой, достойный собственной истории, как вождь, избегающий напрасного кровопролития, лично отважный и умный, умеющий миловать, обладающий рядом привлекательных личных черт, олицетворяющий многие характернейшие черты народа.

Совокупность всех этих новых пушкинских точек зрения, подкрепленных научным анализом, обусловила огромное значение его «Истории Пугачева» в прогрессивном ходе развития русской исторической науки. Его труд, долгое время замалчивавшийся буржуазной наукой, в сущности говоря, одиноко возвышается над ней как явление, далеко опередившее свое время.

Переоценка Пушкина-историка была сделана только советской наукой, вернувшей «Истории Пугачева» данное ей Пушкиным заглавие, собравшей ценнейшие неизвестные черновые материалы Пушкина и впервые вскрывшей истинный смысл и подлинное значение пушкинского исторического замысла.

Большая простота и художественная выразительность пушкинского исторического стиля, так же как и содержание, выделяют «Историю Пугачева» из всех произведений русской исторической мысли. По меткому слову Белинского, она «пером Тацита» писана «на меди и мраморе» (VI, 282).

Та же тема пугачевского восстания разработана в «Капитанской дочке» на широком фоне русской жизни XVIII века в ее важнейших явлениях.

Жизнь и интересы помещиков, быт и характер крепостных, типы и судьбы дворянских «недорослей», зарисовки жизни военных и суда, быт захолустных крепостей, скрывающих «старинных людей», порой смешных в повседневной жизни, но умеющих в минуты необходимости становиться героями, батальные сцены, картины пытки, положение забитых народностей, очерки придворного круга Екатерины и, наконец, в центре всего впервые ставшая предметом художественного изображения «пугачевщина», — таков громадный круг тем и предметов, охваченный Пушкиным в сравнительно небольшом романе.

«Капитанская дочка» (написана в 1833—1836 годах) — завершение идейно-художественных исканий Пушкина в области русского реалистического историко-социального романа. На фоне «смутной» эпохи «истребления дворянского рода» и «стихии мятежа» Пушкин задумал слить научно проверенные исторические данные о «пугачевщине» и классовой роли дворянства XVIII века с романическим происшествием — историей молодого дворянина Гринева и его любви к девушке, Маше Мироновой. В поисках действительно народного героя подойдя к образу Пугачева и к его эпохе, Пушкин пошел вразрез с мнением Бенкендорфа и царя, высказанным ему еще в 1827 году о «неприличии» выбора в герои Разина или Пугачева, так как «церковь проклинает Разина, равно как и Пугачева». Собирая исторические русские материалы для своего романа, обследуя печатные источники, записанные и устные предания, опрашивая еще живых свидетелей эпохи, Пушкин столкнулся с рядом преданий, в измененном виде легших в основу его повествования.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46