1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46

В остальном персонажи — индивидуальные герои «Сцен» — даны в той же новой у Пушкина манере. Они прежде всего социально очерченные фигуры. Психология их обобщена в сжатых, контрастных характеристиках «буржуа» и феодалов.

Между социальными группами стоят: протестант против социального неравенства Франц, певец из народа, автор баллады о «безумце» — рыцаре бедном, и монах Бертольд, предпочитающий золоту поиски истины, мечтающий своими изобретениями осчастливить человечество.

Бертольд приходит на помощь поэту-бунтарю. Он изобретает порох. Бертольд во время осады замка взрывает башню, в которой томится Франц. Эмблемы неприступного, но ограниченного рыцарства — замки и латы — уступают место новому союзнику восставших: «Рыцарь — воплощенная посредственность — убит пулей». И как символ новой эпохи, в которой суеверие и магия чернокнижников еще совмещаются с величайшей творческой победой человеческого разума — изобретением книгопечатания, Пушкин наметил такой конец драмы: «Пьеса кончается размышлениями и появлением Фауста на хвосте дьявола (изобретение книгопечатания — своего рода артиллерии)» (VII, 384).

«Сцены из рыцарских времен», не напечатанные при жизни Пушкина, мало привлекали внимание и позже. Лишь в советское время, на основе высокой оценки «Сцен» Чернышевским, раскрывается глубокий идейный смысл этого произведения.

Произведения Пушкина 30-х годов отчетливо показывают его непримиримую ненависть к самим основам феодально-крепостнического строя. К этому же времени относятся его размышления над сущностью политического строя (как говорил Пушкин, «новейшего просвещения») стран Запада. Изучение материалов по истории Западной Европы (он внимательно следил за иностранной прессой) укрепило в нем критическое отношение к Америке и Англии. Пушкин был убежден в том, что феодализм являлся отжившей и реакционной системой, но в то же время понимал, что политический строй государств Европы и Америки вовсе не олицетворял собой действительной свободы народа. В историко-публицистическом наброске «Что такое дворянство?» (1830-е годы) он отметил, что народ порабощен как в монархическом, так и в республиканском государстве. Резкой критике подверг Пушкин американский «демократизм» (статья «Джон Теннер», 1836). Пушкин отметил, что внимательное изучение «нравов и постановлений американских» возбудило снова вопросы, «которые полагали давно уже решенными». Подавление всего благородного, бескорыстного, возвышающего человеческую душу — «неумолимым эгоизмом и страстию к довольству», «рабство негров посреди образованности и свободы», «родословные гонения в народе», — все эти черты американского политического строя заставляли Пушкина признать, что действительной свободы и действительного равенства там не существует.

Пушкин понимал, что и в буржуазных государствах антагонизм между правительством и народом не исчезает: «В Англии правительство только тогда и показывается народу, когда приходит оно стучаться под окнами, собирая подать. Во Франции, когда вывозит оно свои пушки противу площадного мятежа» (XI, 240). Не прошло мимо внимания Пушкина и положение пролетариата на Западе.

«Прочтите жалобы английских фабричных работников: волоса встанут дыбом от ужаса. Сколько отвратительных истязаний, непонятных мучений! какое холодное варварство с одной стороны, с другой какая страшная бедность! Вы подумаете, что дело идет о строении фараоновых пирамид, о евреях, работающих под бичами египтян. Совсем нет: дело идет о сукнах г-на Смидта или об иголках г-на Джаксона. И заметьте, что все это есть не злоупотребления, не преступления, но происходит в строгих пределах закона. Кажется, что нет в мире несчастнее английского работника, но посмотрите, что делается там при изобретении новой машины, избавляющей вдруг от каторжной работы пять тысяч или шесть народу и лишающей их последнего средства к пропитанию...» («Путешествие из Москвы в Петербург»; XI, 257).

Гибель Пушкина оборвала кристаллизацию его политических взглядов. Он не оставил определенного ответа на вопрос о путях прогресса России; этот ответ тогда не мог быть дан в силу исторических условий. Но на основании творчества Пушкина последних лет можно сделать вывод, что путь капиталистического развития не казался ему выходом из противоречий российской действительности. Пушкинский идеал свободы исключал всякую систему угнетения, социального неравенства, господства меньшинства над большинством.

14

Народность Пушкина выразилась в отражении им существеннейших особенностей русской жизни, в постановке вопросов, имевших громадное значение для развития национального самосознания, в воссоздании типических особенностей русского национального характера и русского быта. Вместе с тем борьба Пушкина за народность литературы сопровождалась его пристальным изучением устного народного творчества, в котором чаяния, думы, психология народа отразились с зеркальной точностью. Развитие народности в пушкинском творчестве привело, в частности, к созданию Пушкиным в 30-е годы его «Сказок» и ко все большему проникновению фольклорных тем и образов в его поэзию.

Интерес к устному народному творчеству был свойствен Пушкину с самого начала его творческого пути. Как уже указывалось выше, этот интерес отразился в «Руслане и Людмиле». К 1822 году относится начало поэмы о Бове, замысел сказки об Иване и сером волке. Н. Н. Раевский посылает ему «несколько книжек русских сказок», которые необходимы Пушкину в качестве источника. Сюжет будущей «Сказки о царе Салтане», к которому Пушкин вернулся в 30-х годах, также записан в первой половине 20-х годов.

В Михайловское Пушкин приехал уже с горячим интересом к фольклору, который теперь приобретает в его глазах особое значение. Он смотрит на фольклор не только с точки зрения языка. Изучение фольклора, наряду с изучением «обычаев» народа и его истории, является для него средством проникновения в народную жизнь и создания этим путем самобытной русской литературы. Эти мысли занимали Пушкина еще на юге. Он высказал их в наброске, приблизительно датируемом 1822—1824 годами («Но есть у нас свой язык; смелее! — обычаи, история, песни, сказки»; XII, 192).

В Михайловском Пушкин, как уже упоминалось, собирал песни и сказки. Сказками Арины Родионовны он восхищался как богатейшим источником литературного творчества: «Что за прелесть эти сказки! — пишет он брату (конец 1824 года) — каждая есть поэма!» (XIII, 121). Балладу «Жених», написанную в 1825 году, он потом причислял к жанру «простонародных» сказок. Там же, в Михайловском, сделаны им со слов Арины Родионовны записи ряда сказочных сюжетов. Из них три использованы впоследствии в сказках о царе Салтане, о попе и о мертвой царевне.

В конце 20-х годов вопрос о «народности» стал боевым вопросом современности. В журналах с особой настойчивостью заговорили о русской «национальной физиономии», о «самобытности» и о борьбе с подражательностью «иноземным писателям». На новом этапе «Руслан» не удовлетворял Пушкина. Переиздавая в 1828 году свою поэму, он присоединил «Пролог», чтобы подчеркнуть именно ее «простонародные» элементы. В том же году Пушкин принимается за первую свою «простонародную» сказку — «Сказку о царе Салтане». Сказочные мотивы и сюжеты получали у Пушкина вполне самостоятельный, оригинальный, специфически русский народно-крестьянский характер. Ярким примером этого может служить образ царевны из «Сказки о мертвой царевне», обрисованный совершенно в русском народно-крестьянском духе. Поведение ее в гостях у богатырей соответствует во всех деталях крестьянскому этикету, крестьянским понятиям о приличиях: она «честь хозяям отдала, в пояс низко поклонилась»; когда ее угощают, «пирожок лишь разломила да кусочек прикусила», и пр. Пушкинская царевна — идеал доброй и умелой хозяйки, честной крестьянской девушки, которая в будущем обещает стать верной женой и заботливой матерью.

При всем том пушкинские сказки носят яркий отпечаток авторских воззрений и настроений. В них есть и авторская ирония, и острые политические намеки, и сатира. Личность автора проявляется и в общем тоне повествования и в иронических афоризмах, обработанных в стиле народных пословиц и поговорок. Афоризмы эти либо высказываются в форме авторской речи, либо вкладываются в уста персонажей («Но жена не рукавица — с белой ручки не стряхнешь, да за пояс не заткнешь»,1 «Но с царями плохо вздорить» и т. п.). Большинство пушкинских сказок носит ясно выраженный оппозиционный характер. «Сказка о попе и работнике его Балде», очень близкая к записи, сделанной со слов Арины Родионовны, примыкает к прежним антицерковным произведениям Пушкина. При обработке сказки Пушкин отбросил лишние эпизоды, но полностью сохранил сатирический смысл, свойственный народным сказкам о попах. В образе Балды подчеркнуты и усилены черты сметливого и ловкого работника-крестьянина, обычно противопоставляемого в народных сказках жадному, но трусливому и глупому попу. В своем подлинном виде сказка, конечно, не могла быть напечатана. Впервые она была опубликована в 1840 году с поправками Жуковского (вместо «поп толоконный лоб» — «купец Остолоп»).

В «Сказке о рыбаке и рыбке» на первый план выступает несправедливое обращение со стариком, грубое издевательство над ним. Весь этот мотив придает сюжету чисто народную сатирическую направленность. Изображая старуху в роли дворянки, а потом царицы, Пушкин дает резкую сатирическую картину отношения высших классов к крестьянству. Таким образом, пушкинская сказка приобретает характер политической сатиры. В черновике этот социальный момент выступает еще определеннее. Слова старухи («Как ты смеешь, мужик, спорить со мною, Со мною, дворянкой столбовою?») носят здесь более резкий характер (III, 2, 1085):

В феврале 1834 года, как рассказывает А. Н. Вульф в своем дневнике, Пушкин по поводу недавнего назначения его камер-юнкером заявлял, что «возвращается к оппозиции», и выражал негодование, что царь «одел его в мундир, его, написавшего теперь повествование о бунте Пугачева и несколько новых русских сказок». Очевидно, Пушкин придавал оппозиционный смысл сказкам вообще и, в частности, имел в виду именно «Сказку о рыбаке и рыбке», которую недавно перед тем кончил.

Резко выраженный сатирический характер имеет «Сказка о золотом петушке», написанная под впечатлением конфликта с царем в июне 1834 года. В сказке есть прямой намек на этот конфликт. Описание спора звездочета с Дадоном сопровождается авторским ироническим афоризмом: «Но с царями плохо вздорить». Сонное царство Дадона представляет собой довольно злую сатиру на властителей, привыкших царствовать «лежа на боку», и на режим, основанный на косности и застое. И по своему сатирическому содержанию и по заключающимся в ней «намекам» «Сказка о золотом петушке» является наиболее острой.

Перед отдачей сказки в печать Пушкин сам сделал вынужденные цензурные поправки. Вместо стиха «Помолясь Илье пророку» он поставил стих «Сам не зная, быть ли проку»; вместо стиха «Но с царями плохо вздорить» — стих «Но с иным накладно вздорить». Однако цензор и этим не удовлетворился. Он вычеркнул повсюду стих «Царствуй, лежа на боку» и последние два стиха — «Сказка ложь, да в ней намек; Добрым молодцам урок», слишком прозрачно указывавшие на сатирический замысел сказки. Пушкин записал по этому поводу в дневнике: «Времена Красовского возвратились. Никитенко глупее Бирукова» (февраль 1835 года; XII, 337). На месте исключенных стихов он демонстративно поставил в печати точки.

Старый Бес. Иллюстрация Пушкина к «Сказке о попе и о его работнике Балде» (1830 г.).

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46