1-2

— Слёнин — книгопродавец (см. выше, стр. 244); Пушкин не продал ему издания I главы «Онегина», а издал ее сам, под наблюдением брата, Л.С. Пушкина, в количестве 2.400 экземпляров.

— Ответы Пушкина В.К. Кюхельбекеру, Ф.Ф. Матюшкину и А.Н. Верстовскому, как и их письма к Пушкину, до нас не сохранились. Федор Федорович Матюшкин (род. 1799, ум. 1872) — Лицейский товарищ Пушкина, поступивший после окончания курса в Лицее во флот и отправившийся в кругосветное путешествие с капитаном В. М. Головниным, при чем Пушкин дал ему «длинные наставления, как вести журнал путешествия» и долго изъяснял ему настоящую манеру Записок, предостерегая от излишнего разбора впечатлений и советуя только не забывать всех подробностей жизни, всех обстоятельств встречи с разными племенами и характерных особенностей природы» (П. Анненков, Материалы, изд. 1855 г., стр. 165); затем Матюшкин, в 1820—1824 г.г., участвовал в работах по описанию берегов Ледовитого океана и Восточной Сибири под начальством лейтенанта барона Ф. Врангеля (при чем один из описанных им мысов назван «Мысом Матюшкина»), а под конец жизни был полным адмиралом (с 1867) и сенатором (с 1861 г.); он первый подал мысль о постановке памятника Пушкину в Москве. В своем стихотворении «19 октября 1825 г.» Пушкин посвятил своему, редко бывавшему в Петербурге товарищу одну из строф:

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя, —
И с той поры в морях твоя дорога,
О, волн и бурь любимое дитя!.. и т. д.

В сентябре 1825 г. Матюшкин посылал Пушкину поклон через бар. Дельвига, из Петербурга (письмо бар. Дельвига к Пушкину от 10 сентября 1824 г.); в свою очередь Пушкин передавал поклон Матюшкину в письме к брату из Михайловского в декабре 1824 г. (№ 115). О Матюшкине см. в книге Н.А. Гастфрейнда: Товарищи Пушкина, т. II, С.-Пб. 1912, и особую заметку в книге Я.К. Грота: Пушкин, его лицейские товарищи и наставники (стр. 74—80), где дана характеристика этого с виду не блестящего, скромного, даже застенчивого, обыкновенно молчаливого человека, при ближайшем знакомстве с которым «нельзя было не оценить этой чистой, правдивой и теплой души». Узнав о смерти Пушкина, Матюшкин из Севастополя прислал общему Лицейскому товарищу Яковлеву такие взволнованные строки: «Пушкин убит! Яковлев! Как ты это допустил? У какого подлеца поднялась на него рука? Яковлев, Яковлев! Как мог ты это допустить?» (там же, стр. 74). Сохранившаяся часть бумаг Матюшкина находится ныне в Пушкинском Доме.

— Верстовский, — Алексей Николаевич (род. 1799, ум. 1862), композитор, служивший в 1824 г. в Канцелярии Московского генерал-губернатора князя Д.В. Голицына, вскоре назначенный (11 сентября 1825) инспектором музыки при Московском театре, впоследствии заведывавший (с 1 июня 1830) репертуарною частью и, наконец, с 23 мая 1848 г. — Управляющий Конторою Московских театров. Верстовский, знакомец Вяземского, известен, как автор популярной в свое время оперы «Аскольдова могила» и многих романсов, — в том числе и на слова Пушкина; из них музыка к «Черной Шали» была им написана еще в 1823 г. и в виде кантаты исполнялась в Московском театре (см. «Вестник Европы» 1823 г., № 1; Анненков, Материалы, изд. 1873, стр. 103, примеч.; «Русск. Арх.» 1864, ст. 811). «Ты верно читал романс или песню Молдавскую — «Черная Шаль» молодого Пушкина», — писал брату своему А.Я. Булгаков из Москвы: «некто молодой аматер Верстовский сочинил на слова сии музыку, — не одну и ту же на все куплеты, но разную, в виде арии. Занавес поднимается, представляется комната, убранная по-молдавански; Булахов, одетый по-молдавански, сидит на диване и смотрит на лежащую перед ним черную шаль; ритурнель печальную играют, — он поет: «Гляжу, как безумный, на черную шаль» и пр. Музыка прелестна, тем же словом оканчивается; он опять садится и смотрит на шаль и поет: «Смотрю, как безумный, на черную шаль, и нежную душу терзает печаль!» Занавес опускается, весь театр закричал фора, — пел другой раз еще лучше. Вызывали автора музыки, — и Верстовский, молодой человек лет 18, пришел в ложу к Кокошкину, кланяется и благодарит публику. C’est une charmante id?e! Je ne sais qui l’a eue; on dit que c’est Wiasemsky... Le petit Pouchkine ne se doute pas de la Bessarabie, o? il doit ?tre, qu’on le f?te ici ? Moscou et d’une mani?re si nouvelle». [«Это прелестная мысль! Не знаю, кому она пришла в голову: говорят, что Вяземскому. Молодой Пушкин и не подозревает, в Бессарабии, где он, кажется, находится, что его чествуют здесь, в Москве, и таким новым родом»] («Русск. Арх.» 1901 г., кн. II, стр. 30—31). Однако, посылка поклона Верстовскому — и через Вяземского, — показывает, что до Пушкина дошло известие о музыке молодого композитора на его стихотворение. Позднее Верстовский написал музыку еще к Пушкинскому «Испанскому романсу» («Ночной зефир...») — в 1827 г. и к «Певцу» — в 1830 г. Сохранилось одно письмо к нему Пушкина из Болдина, от конца ноября 1830 г.

— За распространение «Бахчисарайского Фонтана» Пушкин «журил» брата в письме от начала января и от 1 апреля (№ 72 и 78).

— На Булгарина Пушкин негодовал за напечатание в «Литературных Листках» отрывка из своего письма к А.А. Бестужеву (см. выше, стр. 306—307). В выражении «соловьи-разбойники» слышится воспоминание«арзамасской» эпиграммы (вероятно, — на графа Д.И. Хвостова):

Делами он живой покойник,
Стихами он — тиран ушей;
По-вашему, он — соловей;
Прибавьте: соловей-разбойник.
(«Русск. Арх.» 1866 г., ст. 475).

— О переписке по «оказии», а не по почте см. в письме к князю Вяземскому от 20 декабря 1823 г., № 70, и выше, стр. 296.

1-2