|
|
|
1-2-3
— Послание Жуковского к Александру I, 1815 года, называется: «Песнь Русскому Царю от его воинов»; она была написана по случаю возвращения императора из заграничных походов; вот ее 1-я строфа, (всех строф — девять):
Гряди, наш царь, твоя дружина
Благословляет твой возврат;
Вселенной решена судьбина,
И ниспровергнут супостат.
Гряди, гряди к стране своей,
Наш царь, наш славный вождь царей!
— Граф Мирабо (род. 1749, ум. 1791) — выдающийся оратор, деятель великой Французской Революции, и аббат Сийес (Siey?s, род. 1748, ум. 1836) — деятель той же революции, автор множества политических сочинений и брошюр, написанных по поводу текущих событий его времени. В библиотеке Пушкина сохранилось собрание сочинений Мирабо, издания 1825—1827 г., его политические письма (изд. 1792 г.) и Мемуары» изд. 1834 г., в 6 томах; см. Б.Л. Модзалевский, Библиотека А.С. Пушкина, С.-Пб. 1910, стр. 291.
— Перевод французской фразы: «Его молчание — общественное бедствие».
— По поводу слов Пушкина о его шестисотлетнем дворянстве Рылеев писал ему: «Ты сделался аристократом: это меня рассмешило. Тебе ли чваниться пятисотлетним дворянством? И тут вижу маленькое подражание Байрону. Будь, ради бога, Пушкиным. Ты сам по себе молодец» (Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 232). Пушкин отвечал ему в свою очередь: «Ты, сердишься за то, что я хвалюсь шестисотлетним дворянством (NB. мое дворянство старее). Как же ты не видишь, что дух нашей словесности отчасти зависит от состояния писателей? Мы не можем подносить наших сочинений вельможам, ибо по рождению почитаем себя равными им», и т. д. (см. ниже, № 150). С последними словами следует сопоставить слова Чарского в «Египетских ночах» (1836): «Звание поэтов у нас не существует. Наши поэты не пользуются покровительством господ; наши поэты сами господа, и если наши меценаты (чорт их побери!) этого не знают, — тем хуже для них».... Вопросу об ободрении, покровительстве, меценатстве много страниц посвящено в трактате Альфиери «Du prince et des Lettres» (франц. перевод Paris. 1818), бывшем у Пушкина и им читанном (см. ниже, в письме к Дельвигу от февраля 1826 г. и в объяснениях).
— Вот что сказал Бестужев об «Онегине» в своей статье в «Полярной Звезде на 1825 год» (стр. 14); «Первая глава стихотворного его [Пушкина] романа Онегин, недавно появившаяся, есть заманчивая, одушевленная картина неодушевленного нашего света. Везде, где говорит чувство, везде, где мечта уносит Поэта из прозы описываемого общества, — стихи загораются поэтическим жаром и звучней текут в душу! Особенно разговор с книгопродавцем вместо предисловия (это щастливое подражание Гёте) кипит благородными порывами человека, чувствующего себя человеком. «Блажен, говорит там в негодовании Поэт:
Блажен, кто про себя таил
Души высокие созданья,
И от людей, как от могил,
Не ждал за чувства воздаянья»....
Свое частное мнение об «Онегине» Бестужев высказал Пушкину в письме к нему от 9 марта (см. Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 186—187).
— Твой «Турнир» — повесть Бестужева «Ревельский Турнир», помещенная в «Полярной Звезде на 1825 г.» (стр. 35—102, с гравированною картинкою) и писанная в духе и под ясным влиянием Вальтер-Скотта; среди эпиграфов к отдельным главам повести — один взят из Н. Языкова, другой — из Байрона. Н.А. Котляревский считает, что в повестях Бестужева нечего искать самостоятельности в замысле или оригинальности в приемах разработки исторических картин: «Наш писатель», говорит он: «находился в полной зависимости от господствующего тогда литературного вкуса и стиля и, кроме того, не мог уберечь себя от подражания образцам западным. След хорошего чтения Вальтер-Скотта на его повестях остался; в любовных мотивах слышны отзвуки поэзии Мура, и некоторые герои былых времен в своих сентенциях как будто упредили Байрона». Исторические повести Бестужева — «лучшее, что им написано в этом роде. Много движения, жизни и красок, напр., в рассказе «Ревельский Турнир», который так счастливо кончился для купеческого сына Эдвина, влюбленного в Минну, единственную дочь рыцаря Буртнека»; последний, обещав выдать дочь за того, кто отомстит его обидчику на турнире, должен был, когда этим мстителем оказался Эдвин, согласиться на брак дочери с купцом, а это «дало нашему автору возможность прочитать хорошую мораль, для дворян вообще не бесполезную. Мораль и для того времени была не новая; но что было ново, так это — детальная и живая картина рыцарских нравов и жизни в рыцарском замке» (Н.А. Котляревский. Декабристы, С.-Пб. 1907, стр. 222—228). Критик «Московского Телеграфа» отозвался о повести Бестужева также очень благосклонно: «Слог А.А. Бестужева... имеет свою прелесть, неподдельно хорош и в «Ревельском Турнире» увлекателен. Эту повесть можно назвать лучшим из всего того, что доныне написал г. Бестужев: рассказ и разговор живы, природа, картины верны, характеры отделаны с точностью» («Моск. Телегр.» 1825 г., № 8, стр. 334).
— Владимир — герой другой исторической повести Бестужева, напечатанной в той же «Полярной Звезде» (стр. 319—358), — уже из Русской жизни, из эпохи Смутного времени, — «Изменник» (с эпиграфом из Шекспира). Говоря о склонности Бестужева вводить в свои повести элемент фантастического, чудесного и таинственного в слишком больших размерах, Н. А. Котляревский говорит, что «не меньше ужасов находил читатель и на страницах повести «Изменник», где автор рассказывал о соперничестве двух братьев из-за Переяславского воеводства и сердца прелестной Елены. Полякам и злым духам продал старший брат свою душу и вместе с полками Лисовского обложил родной город. Во время приступа к стене столкнулся он со своим меньшим братом и убил его. Но он сам пал пронзенный и, умирая победителем, услышал свой приговор: два польских мародера кляли его имя и не пожелали даже снять с него богатого платья, так как оно было обрызгано братнею кровью» (И.А. Котляревский, назв. соч., стр. 224).
— Указывая на ошибку («bevue») Бестужева, Пушкин имел в виду то место повести «Измена», где Владимир, когда «душная ночь налегла на холмы Переславские», придя в дремучий бор, в самую полночь, «стал творить суеверные заклинания, трижды обратившись против солнца и за каждым разом повторяя призвание злого духа» (стр. 330).
— О замечаниях Пушкина на «Войнаровского» Рылеева см. выше, в письме № 145 и стр. 441.
— Говоря о статье Бестужева 1822 г., Пушкин имел в виду «Взгляд на старую и новую словесность в России», помещенную в «Полярной Звезде на 1823 г.»
— Пушкин горячо приветствовал вступление в должность Министра Народного Просвещения А.С. Шишкова, назначенного на место кн. А.Н. Голицына 15 мая 1824 г. См. в Пушкинском «Втором послании к цензору» (1824) и выше, стр. 328—329.
2 виноватъ! Горацій не подражатель.
3 Сбоку письма: Уважаю въ немъ великаго Челов?ка но конечно не великаго поэта. Онъ понялъ истинный источникъ рускаго языка и красоты онаго: вотъ его главная услуга.
4 На поле, начиная от слов: «Кумиръ Державина....», написано: У однаго только народа критика предшедствовала литератур? — у Германцевъ.
5 стр. 330.
1-2-3
|