4-го декабря 1820 г. Село Каменка.

Вотъ уже восемь м?сяцовъ какъ я веду странническую жизнь, почтенный Николай Ивановичь. Былъ я на Кавказ?, въ Крыму, въ Молдавіи и теперь нахожусь въ Кіевской Губерніи, въ деревн? Давыдовыхъ милыхъ и умныхъ отшельниковъ, братьевъ Генерала Раевскаго. Время мое протекаетъ между аристократическими об?дами и демагогическими спорами — общество наше, теперь разс?янное, было недавно разнообразная и веселая см?сь умовъ оригинальныхъ, людей изв?стныхъ въ нашей Россіи, любопытныхъ для незнакомаго наблюдателя. — Женщинъ мало, много шампанского, много острыхъ словъ, много книгъ немного стиховъ — Вы пов?рите легко, что преданный мгновенью, мало заботился я о толках Петербургскихъ — Поэму мою, напечатанную подъ вашимъ отеческимъ надзоромъ и поэтическомъ покровительств? я неполучилъ — но сердечно благодарю васъ за милое ваше попеченіе. Н?которыя №-ра Сына доходили до меня — Вид?лъ я прекрасный переводъ Андромахи, котораго читали вы мн? въ вашемъ Эпикурейскомъ кабинет?, и вдохновенныя строфы:

Уже въ посл?дній разъ прив?тствовать я мнилъ
и проч.

Они оживили во мн? воспоминанья объ васъ и чувство прекраснаго, всегда драгоц?нное для моего сердца — но не примирили меня съ критиками, которые нашелъ я въ томъ же Сын? Отечества. Кто такой этотъ В. который хвалитъ мое ц?ломудріе, укоряетъ меня въ безстыдств?, говорить мн? красн?й, нещастной? (что между проччимъ очень неучтиво) говоритъ что характеры моей поэмы писаны мрачными красками этаго н?жнаго, чувствительнаго Корреджіо, и см?лою кистію Орловскаго, который кисти въ руки не беретъ а рисуетъ только почтовыя тройки, да Киргизкихъ лошадей? Согласенъ со мн?ніемъ неизв?стнаго эпиграммиста — критика его для меня ужасно какъ тяжка. Допрощикъ умн?е, а тотъ кто взялъ на себя трудъ отв?чать ему (благодарность и самолюбіе въ сторону) умн?е вс?хъ ихъ. Въ газетахъ читалъ я что Русланъ напечатанный для приятнаго препровожденья скучнаго времени продается съ превосходною картинкою — кого мн? за нее благодарить? Друзья мои! над?юсь увид?ть васъ передъ своей смертію. Покам?сть у меня еще поэма готова или почти готова. Прощайте — нюхайте гишпанскаго табаку и чихайте громче, еще громче.

Пушкинъ.

Каменка 4 декабря
1820.

Гд? Жуковской, у?халъ-ли онъ съ Ея В.? Обнимаю съ братскимъ лобзаніемъ Дельвига и Кюхельбекера. Объ нихъ н?тъ ни слуха ни духа — журнала его не видалъ; писемъ также.

На обороте: Мой адресъ Въ Кишенев? — Его Пр. Ивану Никитичу Инзову.

¹ Впервые напечатано в «Русск. Стар.» 1880 г., т. XXVIII, стр. 545—546; подлинник в Пушкинском Доме Академии Наук.

— Письмо писано из с. Каменки, Чигиринского уезда Киевской губернии, куда поэт приехал из Кишинева и где прожил до конца февраля — начала марта 1821 г., совершив в январе и в начале февраля поездку в Киев, к Раевским.

— Давыдовы — единоутробные братья генерала Н.Н. Раевского: Екатерина Николаевна Раевская, рожд. Самойлова (племянница Потемкина-Таврического), умершая в 1825 г., была во 2 браке за генерал-майором Львом Денисовичем Давыдовым (ум. 1801) и от этого брака имела двух сыновей: Александра Львовича (р. 1773, ум. 1833) и Василия Львовича (р. 1792, ум. 1855); из них старший был женат на Аглае Антоновне, рожд. графине Граммон, которой Пушкин посвятил послание (1821 г.) и злую эпиграмму (см. ниже, в письмах Пушкина № 33 и 48 и стр. 240); Василий Львович Давыдов, декабрист, был сослан в Сибирь, где и умер.

— Каменка, где жили Давыдовы, принадлежала их матери и в начале 1820-х годов «служила своего рода центром», где собирались не только семьи Раевских — Давыдовых, но и их многочисленные друзья, будущие участники тайного общества декабристов. Ср. черновое послание Пушкина к В.Л. Давыдову, а также «шифрованный» отрывок из X главы «Евгения Онегина». О Каменке см. статью А.М. Лободы: «Пушкин в Каменке» («Киевск. Унив. Известия» 1899 г., № 5, стр. 81—99) и в Сочинениях Пушкина, под ред. Венгерова, т. II, стр. 104—118; жизнь в Каменке накануне событий 14 декабря изображена в небольшой исторической повести Г. П. Данилевского: «Каменка. (1821—1825 г.). Эпизод из времен Александра I. (Посвещается М. И. Анненковой)» — в «Русск. Мысли» 1881 г. О Давыдовых см. также в «Архиве Раевских», тт. I — IV, и в «Алфавите декабристов» под ред. Б.Л. Модзалевского и А.А. Сиверса, Лгр. 1925, стр. 311.

— Поэма Пушкина, о которой он упоминает, — «Руслан и Людмила», вышедшая в конце июля — начале августа 1820 г. (см. выше, стр. 204); она печаталась под наблюдением Гнедича и Соболевского.

— №-ра Сына — №№ журнала «Сын Отечества», в котором были напечатаны отрывки из «Андромахи» Расина, переведенной Гнедичем; Пушкин называет кабинет Гнедича «эпикурейским» (ср. в письме к Гречу от 21 сентября 1821 г., № 28) по имени греческого философа IV — III в. до Р. Х. Эпикура, учившего, что в наших действиях мы должны стремиться к достижению нравственных, моральных наслаждений; это учение в смысле стремления к получению от жизни материальных наслаждений извратили уже последователи Эпикура. Стих, приведенный Пушкиным, взят из переведенной Гнедичем «Андромахи».

— В., критиковавший «Руслана и Людмилу» в «Сыне Отечества» — Александр Федорович Воейков (род. 1778, ум. 1839), известный писатель, напечатавший в этом журнале (№ 34, стр. 112—132, № 35, стр. 66—83, № 36, стр. 97—114 и № 37, стр. 145—155) статью о поэме Пушкина.

— Корреджио — знаменитый итальянский художник (р. 1494, ум. 1534).

— Орловский — Александр Осипович (р. 1777, ум. 1832), известный в то время художник-баталист, жанрист и карикатурист; произведения его, большею частью карандашом, отличались иногда излишней смелостью рисунка; о нем и его «карандаше» Пушкин упоминает еще в конце 2 песни «Руслана и Людмилы» и в «Путешествии в Арзрум», где Пушкин вспоминает «прекрасные рисунки Орловского»; о нем же упоминает в 1825 г., в письме своем к Пушкину, и Вяземский (Акад. изд. Переп., т. I, стр. 305), который позднее посвятил особое стихотворение «Памяти живописца Орловского» («Альманах на 1838 г.», изд. В. А. Владиславлевым, стр. 342—347; Соч. Вяземского, т. IV, стр. 217—221); про стихотворение это С.П. Шевырев выразился, что в нем Вяземский «перевел на стихи гениальный карандаш Орловского» («Стар. и Новизна», кн. IV, стр. 137). Об Орловском см. в книге В.А. Верещагина: Русская карикатура. III. А. О. Орловский, С.-Пб. 1913.

— О критических статьях, вызванных выходом в свет поэмы, Пушкин говорит в предисловии ко 2 изданию «Руслана и Людмилы» (1828 г.), когда ему было уже известно, кто был его критик В.

— Эпиграмма на критику Воейкова, помещенная в «Сыне Отечества» 1820 г., ч. 64, № 38, стр. 233, принадлежит баснописцу И.А. Крылову (Сочинения П.А. Плетнева, т. II, С.-Пб. 1885, стр. 19 и 87):

— Напрасно говорят, что критика легка;
Я критику читал «Руслана и Людмилы»:
Хоть у меня довольно силы.
Но для меня она ужасно как тяжка.

— «Допрощик» — Дмитрий Петрович Зыков, в 1820 г. — подпоручик л.-гв. Преображенского полка, поместивший, за подписью N.N., в «Сыне Отечества» (1820 г., ч. 64, № 38, стр. 226—229) статью под заглавием: «Письмо к сочинителю критики на поэму «Руслан и Людмила», в которой Зыков делает допрос автору, в виде ряда коротких вопросов, напр.: «Зачем Финн дожидался Руслана?» — «Зачем рассказывает Руслану свою историю и как может Руслан в таком несчастном положении с жадностию внимать рассказы, (или по-Русски рассказам) старца?» и т. п. «Замечания на разбор поэмы Руслан и Людмила», напечатанный в 34 и 37 книжках «Сына Отечества». Письмо к издателю» (ч. 65, № 42, стр. 72—86), за подписью «П.К — в. Павловск. 1826. Сентября 15 дня», — вызвавшие похвалу Пушкина, были написаны Алексеем Алексеевичем Перовским (псевд. Погорельский), впоследствии известным писателем, с которым Пушкин близко познакомился и сошелся («Ост. Арх.», т. II, стр. 72, 421; П.В. Анненков, Материалы для биографии Пушкина, изд. 1855 г., стр. 66—67).

— Этим полемика критиков не окончилась: Замечание на письмо Зыкова, в виде ряда ответов на его допрос, напечатал «К. Григорий Б — в» (ч. 64, № 41, стр. 39—44) — повидимому, тот же Перовский (см. Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 297—298), а Перовскому («П. К — ву») возразил некий «М. К — в» (ч. 65, № 43, стр. 112—121). — В 1826 г. Зыков привлекался к следствию по делу декабристов и сидел в Петропавловской крепости; следствием было выяснено, что он в 1823 г. принят был в Тайное Общество и знал его стремление к конституции, но так как участия в Обществе не принимал, выйдя вскоре в отставку и поселившись в деревне, то был освобожден, с запрещением, однако, жить в столицах, и вскоре, в марте 1827 г., умер, после продолжительной болезни (см. Алфавит декабристов, под ред. Б.Л. Модзалевского и А.А. Сиверса, Лгр. 1925, стр. 87 и 319).

— Картинка, приложенная к «Руслану и Людмиле» и представляющая несколько главнейших сцен из поэмы, составлена была Алексеем Николаевичем Олениным, Президентом Академии Художеств и Директором Публичной Библиотеки; в его доме Пушкин часто бывал до своей ссылки на юг, а позднее одно время так сильно был увлечен дочерью Оленина Анной Алексеевной, что посвятил ей стихи и в 1828 г. делал даже предложение, от которого, впрочем, сам же отказался, не явившись на сговор (см. статью Н.К. Козмина: Пушкин и Оленина в «Сборнике Пушкинского Дома на 1923 год», Пгр. 1922, стр. 31—34); нарисованная А. Ивановым, картинка эта была награвирована М. Ивановым.

— Новая поэма Пушкина — «Кавказский Пленник», начатая на Кавказе летом 1820 года и законченная в Каменке 20—23 февраля 1821 г., эпилог же к ней и посвящение Н.Н. Раевскому написаны в Одессе, в мае 1821 года. Первым изданием поэма была напечатана, под наблюдением Гнедича, в Петербурге в августе 1822 г.

— «Нюхайте гишпанского табаку и чихайте громче, еще громче» — слова иносказательные: тогда в Испании происходило революционное движение, требовавшее введения конституции; во главе движения стоял полковник Риэго (см. в стих. Пушкина 1823 г.: «Сказали раз царю, что наконец Мятежный вождь Риэго был удавлен»...). К тому же испанский нюхательный табак отличался своею крепостью. А.Я. Булгаков в одном Письме (1812 г.) приводит слова графа Ф.В. Ростопчина: «Кланяюсь два раза тому, кто чихает, понюхавши испанского табаку» («Русск. Арх.» 1866 г., ст. 719). Пушкин, по тогдашним своим настроениям, с восторгом приветствовал революцию в Испании. О начале ее см. в «Остафьевском Архиве», т. II, стр. 14, 381 и др.

— В.А. Жуковский, преподававший русский язык великой княгине Александре Федоровне (ср. выше, стр. 189), в конце 1820 г. уехал при ней за границу, так как здоровье ее требовало серьезного лечения. 3 октября Жуковский выехал из Дерпта, а 15 октября был уже в Берлине. Его Дневник за это время напечатан И.А. Бычковым в «Русском Вестнике» 1889 г., № 8, стр. 361 и след.

— О Дельвиге и Кюхельбекере см. выше, стр. 216; Кюхельбекер в 1820—1821 гг. участвовал, вместе с К.Ф. Рылеевым, в журнале «Невский Зритель».