[Первая половина февраля 1825 г. Михайловское].

Я съ тобою не бранюсь (хоть и хочется) по 18 причинамъ: 1.) потому что это было бы напрасно...... Цыгановъ, н?чего д?лать, перепишу и пришлю къ вамъ а вы ихъ тисните. Твои опасенья на счетъ при?зда ко мн?, вовсе несправедливы.
Я не въ Шлиссельбург?, а при физической возможности свиданія, лишить онаго двухъ братьевъ была бы жестокость безъ ц?ли, сл?дств. вовсе не въ дух? нашего времени, ни....
Жду шума отъ Онегина; покам?сть мн? довольно скучно; ты мн? не присылаешь conversations de Byron, добро! но милый мой, если только возможно, отъыщи, купи, выпроси, укради Записки Фуше, и давай мн? ихъ сюда; за нихъ отдалъ бы я всего Шекспира; ты не воображаешь, что такое Fouchе! Онъ по мн? очаровательнее Байрона. Эти записки должны быть сто разъ поучительн?е, занимательнее, ярче записокъ Наполеона, т. е. какъ политика, потому что въ Войн? я ни чорта не понимаю. На своей скал? (прости Боже мое согр?шеніе!) Наполеонъ поглуп?лъ — во первыхъ лжетъ какъ ребенокъ² 2) судитъ о такомъ-то, не какъ Наполеонъ, а какъ Парижскій Памфлетеръ, какой нибудь Прадтъ или Гизо. Мн? что-то очень, очень кажется, что Bertrand и Monthaulon подкуплены! т?мъ бол?е что самыхъ важныхъ св?деній имянно и не находится. Читалъ ты записки Nap.? Если н?тъ такъ прочти: это, между прочимъ, прекрасный Романъ mais tout ce qui est politique n'est fait que pour la canaille.
Довольно о вздор?, поговоримъ о важномъ. Мой Коншинъ написалъ, ей Богу, миленькую пьэсу д?в. влюбл. Поэ. — кром? Авторами. А куда онъ Коншинъ! его Элегія въ Цв?тахъ какова? Твое сужденіе о комедіи Грибо?дова слишкомъ строго. Бестужеву писалъ я объ ней подробно; онъ покажетъ теб? письмо мое. По журналамъ вижу необыкновенное броженіе мыслей; это предв?щаетъ перем?ну Министерства на Парнасс?. Я министръ иностранныхъ д?лъ, и кажется, д?ло до меня не косается. Если Пал?й пойдетъ какъ начать — Рыл?евъ будетъ министромъ. — Плетневъ неосторожнымъ усердіемъ повредилъ Баратынскому; но Эда все поправитъ. Что Баратынскій?.. И скороль, долголь?... какъ узнать? Гд? в?стникъ изкупленья? Б?дный Баратынскій. Какъ объ немъ подумаешь, такъ по невол? постыдишься унывать. Прощай, стиховъ новыхъ н?тъ — пишу Записки — но и презр?нная проза мн? надо?ла.
При?халъ Гр. В.? узнай и отпиши мн? какъ отозвался онъ обо мн? въ св?т? — а о другомъ мн? и знать не нужно.
Присов?туй Рыл?еву въ новой его поэм? пом?стить въ свит? Петра I нашего д?душку. Его арапская рожа произведетъ странное д?йствіе на всю картину Полтавской битвы.

На обороте: Брату Льву.

¹ Л.С. Пушкину (стр. 116—117). Впервые напечатано в «Библиографич. Записках» 1861 г., № 13, ст. 383—385; здесь печатается по подлиннику, присылавшемуся нам в 1913 г. Вадимом Владимировичем Трофимовым, к которому он перешел от его бабушки, Марии Петровны Любовниковой; последняя получила автограф от матери своей, Екатерины Федоровны Любовниковой, владелицы с. Черкасские Тишки, Харьковского уезда, где гащивал Л.С. Пушкин; были там и другие письма поэта, но постепенно розданы были разным лицам.

— «Цыганы» в отдельном издании вышли только в средине мая 1827 г.

— Пушкин ждал брата Льва к себе в Михайловское для того, чтобы посоветоваться с ним насчет своего намерения бежать за границу, — но, повидимому, родители не пустили в деревню своего младшего сына, — и поэт писал ему в конце февраля — начале марта: «Жалею о строгих мерах, принятых в твоем отношении» (см. ниже, в письме № 125; ср. М.А. Павловский, Тоска по чужбине у Пушкина — «Гол. Мин.» 1916 г., № 1, стр. 41).

— Первая глава «Евгения Онегина», с посвящением Л. С. Пушкину, вышла отдельным изданием в Петербурге 15 февраля 1825 г., — а через две недели, к 1 марта, в книжной лавке И.В. Слёнина была продана уже в количестве 700 экземпляров.

— О присылке «Conversations of Lord Byron» Пушкин просил брата еще в письме от первой половины ноября 1824 г. (см. в письме № 105 и выше, стр. 365).

— Жозеф Фуше (Fouche; род. 1754, ум. 1820), член Революционного Национального Конвента (1792), по отзыву биографов, — «гнуснейшая личность времен Республики и Империи»: коммиссариатский вор и жестокий палач во время Революции, он при Наполеоне I — до 1810 года — был министром полиции и прославился на этом поприще, как почти что гениальный сыщик и шпион; за важные услуги Наполеон пожаловал ему титул герцога Отрантского. Во время Ста дней Фуше снова получил портфель министра полиции, а после Ватерлоо стал во главе Временного Правительства, при Людовике XVIII заведывал короткое время тем же Министерством, а потом был посланником в Дрездене; в январе 1816 г., за то, что участвовал в смертном приговоре Людовику XVI, Фуше был принужден покинуть Францию и умер в Триесте. В 1824 году, в 2-х томах, в Париже, были изданы Альфонсом де-Бошаном «Memoires de J. Fouche», но семья Фуше заявила, что они подложны. 2 декабря 1824 г. Карамзин писал князю Вяземскому: «Теперь читаю Фуше; но точно ли Фуше? Едва ли!» («Стар. и Нов.», кн. I, стр. 159). И.И. Дмитриеву он же писал 8 декабря: «Читаю теперь две любопытные книги: «Memoires de Fouche» и «Conversations de Byron»; первые кажутся не вымышленными, ни последние, где Байрон в зеркале: какое лицо страшное!» (Письма Карамзина к Дмитриеву, стр. 386). Кн. Вяземский, в статье своей о «Memoires» графини Жанлис указывая, что «наш век есть, между прочим, век записок, воспоминаний, биографий и исповедей вольных и невольных, говорит: «Мы проникли в сокровенные помышления Наполеона: Лас-Каз., Гурго, Монтолон, Бертран, барон Фэн, Омира, Антомарки обратили нас всех в ясновидящих или погрузили Наполеона в сон магнетический и заставили его обнажить перед нами всего внутреннего человека. Даже министр полиции водит нас по мрачным излучинам своего лабиринта, и посредством сей контр-полиции мы так же можем исследовать каждый шаг Фуше, как он в свое время знал о каждом шаге, выпечатанном на почве Европы» (Сочинения, т. I, стр. 206). Просьбу о присылке Записок Фуше Пушкин повторил еще в письмах № 127 и 141; к 25-му мая 1825 г. он их прочел (письмо № 144, стр. 132 и 441).

— Записки Наполеона, — изданные в Париже, в 8 томах, в 1822—1823 гг., «Memoires pour servir a l'histoire de France sous Napoleon, ecrits a St.-Helene par les generaux, qui ont partage sa captivite et publies sur les manuscrits entierement corriges de la main de Napoleon»; генералы, разделявшие пребывание Наполеона, по выражению Пушкина. «на скале» (т.-е. на острове св. Елены — «пустынном и мрачном граните» — по выражению Лермонтова). — граф Карл Монтолон (Montholon; род. 1783, ум. 1863) и барон Гаспар Гурго (Gourgaud; род. 1783, ум. 1852), были издателями этих «M?moires». «Теперь читаю, писал Карамзин князю Вяземскому 1 июня 1823 г.: «Memoires de Napoleon», — изданные Монтолоном и Гурго: писано хорошо, но все в смысле хвалы» («Стар. и Новизна», кн. I, стр. 142). «Занимательно, но не очень», — писал он накануне И.И. Дмитриеву (Письма Карамзина к Дмитриеву, стр. 362). «Читаю Лас-Казаса, Монтолона-Гурго. Какая ясность в мыслях там, где говорит историк, географ, генерал-Наполеон, даже администратор», — восторженно писал А.И Тургенев кн. Вяземскому 26 октября 1823 г.: «Герен не лучше описал Египет и Кесарь не очевиднее представлял нам картину сражений и земель, в коих водил свои войска» («Остаф Арх.», т. II, стр. 363).

— Прадт — аббат Dominique Dufour de Pradt (род. 1759, ум. 1837) — известный и весьма плодовитый политический писатель, посол Наполеона в Варшаве (1812), затем сторонник Бурбонов; Наполеон сравнил его с публичной женщиной, которая «отдает свое тело всякому желающему — за деньги»; ср. «Остаф. Арх.», т. I и II.

— Гизо — Франсуа-Пьер-Гильом (Guizot; род. 1787, ум. 1874), знаменитый французский историк и государственный деятель, с 1812 г. профессор в Парижском Facult? des Lettres, после второй реставрации Бурбонов — член Государственного Совета; после убийства (1820) герцога Беррийского вышел в отставку и посвятил себя профессорской и литературной деятельности, отзываясь на все выдающиеся политические события в печати и с кафедры. В библиотеке Пушкина были его сочинения «История цивилизации в Европе» (изд. 1828 г.) и «История цивилизации во Франции» (изд. 1829—1832), 5 тт. (см. Б.Л. Модзалевский, Библиотека Пушкина, стр. 243).

— Бертран — генерал граф Генрих-Грациан (Bertrand; род. 1773, ум. 1844), друг Наполеона, добровольно последовавший за ним в ссылку на о. Эльбу, а затем и на о. св. Елены, куда в 1840 г. ездил для перевезения праха Наполеона в Париж. У генерала Бертрана был один из списков мемуаров Наполеона, который он считал наиболее авторитетным и который старался распространять. Он оставил «Memoires sur les campagnes d'Egypte et de Syrie», изданные его сыновьями.

— Французская фраза значит: «но все, что касается политики, писано только для сволочи».

— «Мой Коншин» — Василий Иванович Туманский, о котором см. выше, стр. 275—276, и ниже, № 169. Пушкин называет его здесь так «на-смех Плетневу, возившемуся тогда со своим Коншиным, плохим стихотворцем, которого, однако, П.А. Плетнев ставил впоследствии выше Лермонтова» («Русск. Стар.» 1879 г., т. XXVI, стр. 310, примеч. 5). Понравившаяся Пушкину пьеса Туманского — его стихотворение «Девушка влюбленному поэту», в 32 стиха, помещенное в Воейковских «Новостях Литературы» 1825 г., № 2, стр. 95—96, с подписью В. Т — ий:
Поверьте мне — души своей
Не разгадали вы доселе:
Вам хочется любить сильней,
Чем любите вы в самом деле.
Вы очень милы — вы Поэт,
Творенья ваши всем отрада,
Но я должна, хоть и не рада,
Сказать, что в вас чего-то нет.
Когда с боязнью потаенной
Встречаю вас наедине,
Без робости, непринужденно
Вы приближаетесь ко мне.
Начну ль беседовать я с вами,
Как будто сидя с Автора?ми,
Вам замечательней всего
Ошибки слога моего... и т. д.
В письме к самому Туманскому от 13 августа 1826 г. (№ 169) Пушкин назвал это стихотворение «прелестью» и предложил автору очень удачную поправку для замены неудовлетворительного места. См. Стихотворения и письма В.И. Туманского, под ред. С.Н. Браиловского, С.-Пб. 1912, стр. 131—132 и 352—355.

— Коншин — Николай Михайлович (род. 1793, ум. 81 октября 1859), посредственный поэт, печатавший свои довольно многочисленные стихотворения, повести и переводы в тогдашних журналах в альманахах; капитан, сослуживец унтер-офицера Боратынского по Нейшлотскому полку (1819—1824), он дебютировал в печати посланием «Боратынскому», напечатанным в «Благонамеренном» 1820 г., ч. II, № XVII, стр. 329; впоследствии — Директор Училищ Тверской губернии, 4-й Московской Гимназии, Ярославского Демидовского Лицея и Главный Инспектор Училищ Западной Сибири. В 1831 и 1836 гг. Пушкин обращался к Коншину с небольшими письмами (см. их под соотв. годами). Коншин навестил поэта перед выездом его на дуэль; сохранился рассказ его об этом посещении (см. «Яросл. Губ. Вед.» 1864 г., № 17; «Русск. Арх.» 1877 г., кн. III, стр. 402—403; «Русск. Стар.» 1887 г., т. LV, стр. 464—465; «Русск. Мысль» 1897 г., № 5, стр. 162—164). О Коншине см. статью А.И. Кирпичникова в его «Очерках по истории новой Русской литературы», т. II, изд. 2, М. 1903, стр. 90—121, и Соч. Боратынского, ред. М.Л. Гофмана, изд. Акад. Наук, т. I — II, а также заметку Б.И. Коплана в альманахе Пушкинского Дома «Радуга», Пб. 1922, стр. 107—110.

— Элегия Туманского — стихотворение с таким заглавием, написанное в Алупке в 1824 г. и помещенное в «Северных Цветах» Дельвига на 1825 год, стр. 289, с подп. Т.:
На скалы, на холмы глядеть без нагляденья;
Под каждым деревом искать успокоенья;
Питать бездействием задумчивость свою;
Подслушивать в горах журчащую струю,
Иль звонкое о брег плесканье океана;
Под зыбкой пеленой вечернего тумана
Взирать на облака, разбросанны кругом
В узорах и цветах и в блеске золотом, —
Вот жизнь моя в стране, где кипарисны сени
Средь лавров возрастя, приманивают к лени,
Где хижины татар венчает виноград,
Где роща каждая есть благовонный сад.

— Отзыв Пушкина о «Горе от ума» см. в письмах: к А.А. Бестужеву, № 119, и к кн. П.А. Вяземскому, № 121.

— О «брожении мыслей», замечаемом в литературных кругах, писал Пушкин и брату Льву (см. в письме № 127, стр. 120).

— «Палей» — поэма К. Ф. Рылеева; отрывок из нее появился в «Северной Пчеле» 1825 г., № 2; поэма эта осталась незаконченной.

— Говоря о Плетневе и его «усердии», Пушкин, вероятно, имел в виду следующий чересчур восторженный отзыв о Боратынском, заключающийся в Плетневском «Письме к графине С.И.С. о Русских поэтах», помещенном в «Северных Цветах на 1825 год»: «Между тем, как мы воображали, что язык чувств уже не может у нас сделать новых опытов в своем искусстве, явился такой поэт, который разрушил нашу уверенность. Я говорю о Боратынском. В элегическом роде он идет новою, своею дорогой. Соединяя в стихах своих истину чувств с удивительною точностию мыслей, он показал опыты прямо классической поэзии. Состав его стихотворений, правильность и прелесть языка, ход мыслей и сила движений сердца выше всякой критики. Он ясен, жив и глубок. Во всем отчет составляет отличительность его стихов. Нет слова, нет оборота, нет картины, где бы вы не чувствовали ума и вдохновения. Разбирайте строго каждый его стих, следуйте за ним внимательно до конца стихотворения: и вы признаетесь, что он извлек все лучшее из своего предмета, отбросил все излишнее и не забыл ничего необходимого. Но сколько разнообразия во всех его самых легких произведениях! Игривое и важное, глубокое и легкое, истинное и воображаемое: все он постигнул и выразил. Рассмотрите его элегию: «Разуверение»... Далее приводилось самое стихотворение Боратынского «Не искушай меня без нужды» ... («Северные Цветы на 1825 г.», стр. 65—67).

— «Эда — Финляндская повесть», вышла отдельным изданием лишь в 1826 г.; отзыв о ней Пушкина — в письме к бар. А.А. Дельвигу от 20 февраля 1826 г.

— В феврале 1825 г., когда Пушкин задавал вопрос о Боратынском и о его судьбе, спрашивая, когда кончится опальное состояние поэта, служившего еще подневольным нижним чином в глуши Финляндии, в Нейшлотском полку, — Боратынский чувствовал себя вполне счастливым в городке Кюмени: он тогда был страстно влюблен в А.Ф. Закревскую (жену Финляндского генерал-губернатора, дань поклонения которой позже принес и Пушкин), — жил в кругу преданных друзей и с увлечением отдавался поэтическому творчеству; между тем, влиятельные друзья поэта (Жуковский, А.И. Тургенев — см. «Русск. Арх.» 1868 г., ст. 147—160, и 1871 г., кн. I, ст. 0239—0241) хлопотали о нем в Петербурге, — и вскоре, 21 апреля 1826 г., он был произведен в прапорщики; этим кончилось время опалы и наказания Боратынского за проступок, совершенный им чуть ли не в детстве, в бытность его в Пажеском Корпусе, из которого он вместе с одним товарищем был исключен с воспрещением определяться на службу (любопытное письмо самого Боратынского к Жуковскому о причине своего исключения см. в «Русск. Арх.» 1868 г., ст. 147—156). — «Увлеченный», говорит его друг и свояк И. В. Путята: «к участию в поступке товарища, — участию, которого значения Боратынский не сознавал в чаду раздраженного ребяческого воображения, он подвергся с ним строгому наказанию. Он был тогда 14-летним шалуном, и вся последующая жизнь его доказала, что сердце его не было причастно сему минутному нравственному омрачению. Несчастие, столь рано постигшее Боратынского, наложило на его характер ту глубокую задумчивость и грусть, которыми так искренно проникнуты все его произведения»... («Русск. Арх.» 1868 г., ст. 145). Вскоре после производства в офицеры поэт, восстановленный в своих гражданских правах, совсем вышел в отставку (31 января 1826 г.) и затем женился (см. М.Л. Гофман, Соч. Боратынского, изд. Акад. Наук, т. I, стр. LX — LXV). Ср. ниже, в письме № 128.

— «И скоро ль, долго ль? Как узнать? Где вестник искупленья?» (в прежних изданиях начало этой фразы печаталось неверно) представляет собою дословную цитату из баллады Жуковского «Громобой» (см. последнюю строфу); ср. у Жуковского же, в конце его известной элегии «Вечер» («Ручей, виющийся по светлому песку» 1806 г.), стих:
Так, петь есть мой удел ... но долго-ль?... Как узнать?...

— Незадолго до этого письма, Пушкин так вспоминал о Боратынском в XXX строфе 3-й главы «Онегина»:
Певец пиров и грусти томной ....
Где ты? приди: свои права
Передаю тебе с поклоном ...
Но посреди печальных скал,
Отвыкнув сердцем от похвал,
Один, под финским небосклоном,
Он бродит, — и душа его
Не слышит горя моего.

— О Записках своих (уничтоженных после 14 декабря) Пушкин писал в письмах № 105, 106, 135, 178 и 14 августа 1826 г.

— Гр. В. — гр. М.С. Воронцов, о котором Пушкин уже справлялся в письме к брату Льву от второй половины декабря 1824 г. (№ 114). Несколько ранее, когда 1-я глава «Евгения Онегина» еще печаталась, — следовательно, в январе 1825 г., — Пушкин набросал свой воображаемый разговор с императором Александром: в этой заметке, на вопрос, как это он мог ужиться с Инзовым и не ужился с гр. Воронцовым, Пушкин дает такую горькую отповедь: «Ваше величество, генерал Инзов добрый и почтенный старик, он Русский в душе; он не предпочитает первого английского шалопая всем известным и неизвестным своим соотечественникам; он уже не волочится, ему не 18 лет..., доверяет благородству чувств, потому что сам имеет чувства благородные, не боится насмешек, потому что выше их и никогда не подвергается заслуженной колкости..., потому что со всеми вежлив; он не опрометчив, не верит пасквилям»... Эти слова представляют как бы сконцентрированное выражение обид Пушкина на Воронцова.

— «Новая поэма» Рылеева — «Войнаровский»; Пушкин не знал, что она была в это время уже совершенно закончена Рылеевым и, разрешенная цензурою 8 января 1825 г., вышла вскоре в Москве из типографии Селивановского, с посвящением А.А. Бестужеву и с жизнеописаниями Мазепы (принадлежавшим перу А.О. Корниловича) и Войнаровского (А.А. Бестужева). В своей «Полтаве» Пушкин, как известно, тоже не вывел своего прадеда, Абрама Петровича Ганнибала, в ряде других «птенцов гнезда Петрова», хотя 11—12-летний «арапченок», повидимому, и находился при своем повелителе во время Полтавской баталии.

² Т. е. зам?тно.