27-го октября 1819 г. [Петербургъ].

Насилу упросилъ я Всеволожскаго, чтобъ онъ позволилъ мн? написать теб? н?сколько строкъ, любезный Мансуровъ, чудо-Черкесъ! здаровъ-ли ты, моя радость; веселъ-ли ты моя прелесть — помнишь-ли насъ, друзей твоихъ (мужескаго полу)...

Мы не забыли тебя, и въ 7 часовъ съ 1/2 каждые день поминаемъ [тебя] въ театр? рукоплесканьями, вздохами — и говоримъ: св?тъ то нашъ Павелъ! что-то д?лаетъ онъ теперь въ великомъ Новгород?? завидуетъ намъ — и плачетъ о Кр...... (разум?ется нижнимъ <.........>) — Каждое утро крылатая д?ва летитъ на репетицею мимо оконъ нашего Никиты, по прежнему подымаются на нее телескопы и <..> — но увы...; ты не видишь ее, она не видитъ тебя — Оставимъ Элегію, мой другъ. Исторически буду говорить теб? о нашихъ — все идетъ по прежнему; Шампанское, слава богу здарово — Актрисы также — то пьется, а т? <.....> — аминь, аминь, такъ и должно — У Юрьева <......>, слава богу, здаровъ — у меня открывается маленькой; и то хорошо — Всеволожскій N. играетъ; м?лъ столбомъ! деньги сыплются! Сосницкая и Кн. Шаховской толст?ютъ и глуп?ютъ — а я въ нихъ не влюбленъ — однакоже его вызывалъ за его дурную комедію, а ее за посредственную игру — Tolstoy боленъ — не скажу чемъ — у меня и такъ ужъ много <........> въ моемъ письм? — Зеленая Лампа нагор?ла — кажется гаснетъ — а жаль — масло есть (т. е. Шампанское нашего друга) пишешь-ли ты мой собратъ — напишишь ли мн?, мой холосенькой — поговори мн? о себ? — о военныхъ поселеньяхъ — это все мн? нужно — потому что я люблю тебя — и ненавижу деспотизмъ — прощай, лапочка.

А. Пушкинъ.

27 oct.
1819.
На обороте: Павлу Борисовичу Мансурову.

¹ Впервые напечатано Я.К. Гротом в «Русской Старине» 1880 г., т. XXVIII, стр. 543; подлинник (на бумаге с водяным знаком О.Ф. 18) — в Государственной Публичной Библиотеке; запечатан перстнем с изображением светильника, — что напоминает о тех кольцах, которые, по свидетельству Я.Н. Толстого, носили члены «Зеленой Лампы» («Пушк. и его соврем.», вып. VII, стр. 30; «Русск. Стар.» 1909 г., № 4, стр. 197—199).

— Павел Борисович Мансуров (род. 1795, ум. после 1880 г.), в 1815—1824 гг. офицер л.-гв. Конно-егерьского полка, в 1812—1814 гг. был ординарцем при генерале Н.Н. Раевском. Выйдя в отставку из л.-гв. Драгунского полка 1 января 1826 г, Мансуров в 1827 г. поступил в Министерство Финансов, не занимая в нем служебных должностей, но лишь числясь в нем до конца 1850-х гг.; в 1819 г. он был поручиком л.-гв. Конно-егерьского полка, был большим любителем театра и принадлежал к кружку князя А.А. Шаховского (П.Н. Арапов, Летопись русского театра, С.-Пб. 1861, стр. 330); вообще он вращался в том столичном кружке веселящейся «золотой» молодежи, к которому, по выходе из Лицея, примкнул и Пушкин и который группировался около родственника Мансурова — Никиты Всеволодовича Всеволожского; в доме последнего молодые люди собирались в общество, получившее название «Зеленой Лампы» и состоявшее из М.А. Щербинина, В.В. Энгельгардта, Ф.Н. Глинки, А.Г. Родзянки, А.Д. Улыбышева, бар. Дельвига, Я.Н. Толстого, А.И. Якубовича, Д.Н. Баркова, Ф.Ф. Юрьева, П.П. Каверина, А.А. Токарева, князя С.П. Трубецкого (декабриста), Н.И. Гнедича, Л.С. Пушкина, кн. Д.И. Долгорукова, И.Е. Жадовского; некоторые из членов «Лампы» (в своем названии аллегорически заключавшем понятие о надежде и просвещении) были членами политического Союза Благоденствия, с распадением которого (в 1821 г.) вскоре закрылись и собрания лампистов (в 1822 г.); некоторым из лампистов Пушкин написал послания, отличающиеся жизнерадостным и несколько вольным настроением.

О «Зеленой Лампе» см. статью П.Е. Щеголева в сборнике «Пушкин и его современники», вып. VII, и в его же книге «Пушкин», С.-Пб. 1912, а также в статье Б.Л. Модзалевского о Я.Н. Толстом в «Русской Старине» 1899 г., т. XCIX, и А.Н. Веселовского в Собрании соч. Пушкина под ред. С.А. Венгерова, т. I. — Многие члены кружка были люди образованные, даровитые и большие поклонники сценического искусства, с серьезным интересом к вопросам общественным, к литературе и к театру соединявшие любовь к закулисным шалостям и интригам, к ухаживанию за актрисами и воспитанницами Театрального Училища. О веселом и беспутном времяпрепровождении Пушкина в Петербурге в 1818 и 1819 гг. рассказывает А.И. Тургенев в письмах к князю П.А. Вяземскому — см. «Остафьевский Архив», т. I, стр. 119 и др. — Прозвище Мансурова «Чудо-Черкес» стоит в связи, вероятно, с именем Чеченца Ушурмы, прозванного Мансуром («победоносным»), некогда объявившего «газават» против власти христиан на Кавказе, но в 1791 г. взятого в плен И. В. Гудовичем и умершего в Шлиссельбурге 13 апреля 1794 г. Пушкин позднее упомянул его в своем «Путешествии в Арзрум» (гл. I). О нем см. в статье Е.Г. Вейденбаума в «Кавказской поминке о Пушкине», Тифлис. 1899, стр. 48—49.

По свидетельству С.А. Соболевского, П.Б. Мансуров был с Пушкиным у гадалки Кирхгоф, когда последняя предсказала поэту насильственную смерть (Рассказы о Пушкине, записанные П.И. Бартеневым, под ред. М.А. Цявловского, М. 1925, стр. 40).

— Кр. — танцовщица Крылова, только что выпущенная из Театрального Училища; о ней Пушкин написал к Мансурову стихотворение, начинающееся словами: «Мансуров, закадычный друг! Надень венок терновый...». Мансуров умер в 1880-х гг. («Русск. Стар.» 1880 г., т. XXVIII, стр. 544).

— Наш Никита — упомянутый выше камер-юнкер Никита Всеволодович Всеволожский (р. 1799, ум. 28 июля 1862; см. письмо к нему Пушкина № 87); он в это время числился на службе в Коллегии Иностранных Дел и жил против Большого Театра, на Екатерингофском проспекте (где находился Статс-Секретариат Финляндии), — и в окне его квартиры однажды (в начале лета 1819 г.) видел Пушкина актер П.А. Каратыгин, сохранивший в памяти сцену, как Пушкин раскланивался из окна, махая париком, который он снял с совершенно обритой после горячки головы («Русск. Стар.» 1872 г., т. VI, стр. 304). Пушкин намеревался вывести Всеволожского в своем «Русском Пеламе». — Родовитый богач, эстет, эпикуреец, страстный балетоман и театрал, унаследовавший от своего отца, Всеволода Андреевича (род. 1769, ум. 1836), любовь к музыке и к сценическому искусству, сам музыкант, певец-любитель и актер, он занимался и переводами драматических пьес (Я.Н. Толстой, Мое праздное время, С.-Пб. 1821, стр. 36: П.Н. Арапов, Летопись русского театра, С.-Пб. 1861, стр. 259, 265, 266, 274, 294, 298, 301, 330; «Русск. Арх.» 1901 г., т. III, стр. 371, «Отеч. Зап.» 1822 г., ч. XII, стр. 271, 278, 283). — Всеволожский стоял в центре кружка членов «Зеленой Лампы», хотя и не был ее председателем, а лишь «любезным амфитрионом», собиравшим кружок в своем вышеуказанном доме на Екатерингофском проспекте. — В 1822 г. Ф.Н. Глинка так обрисовал Н. В. Всеволожского в своем «Прологе», написанном к отцу его («Отеч. Зап.» 1822 г., ч. XII,стр. 272):

Он весел, любит жизнь простую,
И страх как всеми он любим!
И под кафтаном золотым
Он носит душу золотую.
Жеманство, светские фигуры
Совсем не нравятся ему!
Он, правда, любит каламбуры,
Но то не вредно никому.
Зиной живет он в Петрограде
Для службы, света и друзей,
А летом он гостит в Отраде
И сам отрада для друзей...

О Всеволожском см. в издании: «Алфавит декабристов». Под ред. Б.Л. Модзалевского и А. А. Сиверса, Лгр. 1925, стр. 48, 60, 81, 165, 191 и 299—300.

— Юрьев — Федор Филиппович, член «Зеленой Лампы», театрал, весельчак и волокита; дворянин Московской губернии, он родился в 1796 году, в 1812, уже после Бородина, поступил на службу в конный полк Нижегородского ополчения и в 1813—1815 г.г. проделал с полком все походы, участвовал в блокаде Магдебурга, в сражениях с французами под Дрезденом (5 октября 1813 г.) и в других делах, получил за отличие чин корнета и вернулся в Россию, а 5 декабря 1814 г., после роспуска ополчения, поступил в Литовский уланский полк, в феврале 1817 г. произведен был в поручики и 8 августа 1818 г., «по воле начальства и по Высочайшему повелению», переведен был, в числе русских офицеров, в Ямбургский уланский полк. 20 сентября 1819 г. Юрьев, «за отличие по службе» переведен был в лейб-гвардии Уланский полк, с назначением старшим адъютантом легкой гвардейской кавалерийской дивизии. Прослужив затем во фронте полка (10 августа 1823—9 февраля 1824), Юрьев был определен адъютантом к генералу князю Лопухину, произведен в штабс-ротмистры, а 6 декабря 1827 г. в ротмистры и в мае 1830 г., по выходе Лопухина в отставку, вернулся в полк, где, однако, прослужил лишь до 10 января 1833 г., когда вышел в отставку, «для определения к статским делам». Причислившись в январе 1835 г. к Министерству Внутренних Дел, Юрьев 2 июня 1836 г. был назначен чиновником особых поручений V класса при Министре, 19 апреля 1839 г. перешел в Министерство Юстиции, а 5 октября того же года назначен был Старшим Директором в Экспедицию депозитной кассы при Коммерческом Банке. С этого времени вся дальнейшая служба Юрьева прошла по Министерству Финансов; так, он постепенно занимал должности: Товарища Управляющего Коммерческим Банком (с 20 августа 1843 г.), Управляющего (1848, 1849 и 1851 г.) временными Рыбинской и Нижегородской Банковыми Конторами, Управляющего Экспедициею Государственных кредитных билетов (с 22 января 1854 г.), Управляющего Государственным Коммерческим Банком (о 15 октября 1851). Ф.Ф. Юрьев скончался в Петербурге, 30 марта 1860 г. — Пушкин называл его «прелестным баловнем Киприды» и посвятил ему, в период их близости по «Зеленой Лампе», два послания — 1818 и 1819 гг. О дальнейших сношениях поэта с ним нам ничего неизвестно.

— Сосницкая — Елена Яковлевна (род. 10 мая 1800, ум. 8 января 1855), молодая, но уже известная тогда актриса, в альбом которой Пушкин написал четверостишие (1818 г.): «Вы съединить могли с холодностью сердечной»... Дочь известного певца Я.С. Воробьева, она в 1817 году вышла замуж за знаменитого актера И.И. Сосницкого, лично знакомого с Пушкиным; она была очень красива и считалась одною из лучших учениц драматурга князя А.А. Шаховского и дебютировала в 1814 году. В воспоминаниях Н.И. Куликова находится такой отзыв о Сосницкой, — «красавице, талантливой актрисе»: «Она была кокетка, любила, чтобы все влюблялись в нее и ухаживали за нею, а сама была холодна.

Пушкин сразу понял ее и написал ей в альбом стихи, которые, разбирая в настоящее время, удивляешься, как в 4 строках он сумел выразить всю ее характеристику: влюбленных в нее назвал дураками, да и не обращающих внимания на ее очаровательные улыбки, на огненные глазки — тоже... Елена Яковлевна прекрасно играла молодых женщин, потом знатных дам, наконец, перешла на роли комических старух. А в комедии Бомарше: «Женитьба Фигаро», как муж, так и она были неподражаемые Фигаро и Сусанна, и в этих ролях превосходили французских артистов» («Русск. Стар.» 1892 г., № 8, стр. 470). Познакомился с нею Пушкин, вероятно, у князя А.А. Шаховского.

— «Дурная комедия» князя Шаховского — «Пустодомы», представленная в первый раз на сцене Большого театра 10 октября 1819 г. с участием Сосницкой, но не имевшая, по словам Арапова, успеха. «Пьеса эта», говорит он: «задумана очень умно, но не совсем была своевременна, и потому характеры выведенных в ней лиц показались неестественными в ту пору... В ней представлены владельцы значительных имений, проживающиеся в Петербурге на новых проектах и улучшениях, начинающие многое и не приводящие ничего к концу» (П. Н. Арапов, Летопись русского театра, С.-Пб, 1861, стр. 281).

— Tolstoy — Яков Николаевич Толстой (род. 1791, ум. 15/27 февраля 1867), член «Зеленой Лампы», которому Пушкин, в ответ на его послание, написал «Стансы»; о Толстом см. ниже, при письме к нему Пушкина № 42).

— Военные поселения, учрежденные императором Александром I в 1810 г., по мысли и при ближайшем и деятельном участии графа А.А. Аракчеева (о них см. в книге В.И. Семевского: Политические и общественные идеи декабристов, С.-Пб. 1909, стр. 167—178), справедливо считались свободомыслящими современниками олицетворением жестокости и деспотизма. С 1816 г. поселения получили уже широкое развитие, так что к концу царствования Александра I уже треть русской армии была обращена в поселенцев. Новгородское поселение (в которое, вероятно, и был послан П.Б. Мансуров с каким-нибудь служебным поручением) занимало Высоцкую экономическую область и должно было служить как бы образцом для всех остальных. Тем, кто не одобрял мысли о военных поселениях, Александр I отвечал, что «они будут во что бы ни стало, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова» (Н.К. Шильдер, Имп. Александр I, т. IV, С.-Пб. 1898, стр. 26).

«Ненавидя деспотизм», Пушкин ненавидел и его олицетворение — военные поселения, и устроителя их — Аракчеева. Чувства свои к последнему он вскоре выразил в двух эпиграммах, с достаточной основательностью приписываемых именно Пушкину и относимых к весне 1820 года: «Всей России притеснитель» и «Холоп венчанного солдата» (ср. ниже, стр. 278). За то и Аракчеев, повидимому, питал к Пушкину явное недоброжелательство: по крайней мере в письме своем к императору Александру от 28 октября 1820 г., говоря о своих цензурных пререканиях с Министром Просвещения князем А.Н. Голицыным по поводу непредставленной последнему рукописи молитвенника, напечатанного в Военной Типографии для священников Военных поселений, Аракчеев писал: «Цензуре довольно дела смотреть за сочинителями. — Известного вам Пушкина стихи печатают в журналах с означением «из Кавказа», — видно для того, чтобы известить об нем подобных его сотоварищей и друзей» (М.И. Богданович, История царствования имп. Александра I, т. VI, С.-Пб. 1871, прилож., стр. 101). Пушкин в это время находился уже в ссылке на юге. Об Аракчееве см. в «Дневнике» Пушкина под нашей редакцией. Пгр. 1923, стр. 9, 105, 165; о Военных поселениях и их быте — у Ф.Ф. Вигеля в Записках, ч. V, М. 1892, стр. 59—60, у П.П. Карцова в статье в «Русск. Вестн.» 1890 г., № 2—4; военные поселения и Аракчеев в лице градоначальника Угрюм-Бурчеева художественно и ярко изображены Салтыковым в «Истории одного города».