1-2

29-го іюня 1824 г. Одесса.

Милый Бестужевъ, ты ошибся думая что я сердитъ на тебя — л?нь одна мн? пом?шала отв?чать на посл?днее твое письмо (другова я не получалъ). Булгаринъ другое д?ло. Съ этимъ челов?комъ опасно переписываться. Гораздо весел?е его читать. Посуди самъ: мн? случилось когда то быть влюблену безъ памяти. Я обыкновенно въ [это время] такомъ случа? пишу элегіи, какъ другой² — Но приятельское ли д?ло выв?шивать на показъ мокрыя мои простыни? Богъ тебя простить! но ты острамилъ меня въ нын?шней Зв?зд? — нап?чатавъ 3 посл?днія стиха моей Элегіи; чортъ дернулъ меня написать еще къ стати о Бахч. Фонт. какія-то чувствительныя строчки и припомнить тутже элегическую мою красавицу. — Вообрази мое отчаяніе когда увид?лъ ихъ напечатанными — Журналъ можетъ попасть въ ея руки — Чтожъ она подумаетъ³ видя съ какой охотою бес?дую объ ней съ однимъ изъ П. Б. моихъ приятелей. Обязана-ли она знать что она мною не названа, что письмо разпечатано и напечатано Булгаринымъ — что проклятая Элегія, доставлена теб? чортъ знаетъ к?мъ — и что никто не виноватъ — Признаюсь, одной мыслію этой женщины дорожу я бол?е чемъ мн?ніями вс?хъ журналовъ на св?т? и всей нашей публики — Голова у меня закружилась. Я хот?лъ просто напечатать въ В?стн. Евр. (единственномъ журнал? на котораго не им?ю права жаловаться) что Булг. не былъ въ прав? пользоваться перепискою двухъ частныхъ лицъ еще живыхъ безъ согласія ихъ собственнаго. Но перекрестясь предалъ это все забвенію. Отзвонилъ и съ колокольни далой — Мн? грустно мой милый что ты ничего не пишешь. Ктоже будетъ писать? М. Дмитріевъ да А. Писаревъ? хороши! если бы покойникъ Байронъ связался браниться съ полупокойникомъ Гёте, то и тутъ бы Европа не шевельнулась чтобъ ихъ стравить, поддразнить или окатить холодной водой. В?къ Полемики миновался — Для кого-же занимательно мн?ніе Дмитріева о мн?ніи Вяземскаго или мн?ніе⁴ Писарева о самомъ себ?. Я принужденъ былъ вм?шаться ибо призванъ былъ въ свид?тельство М. Дм — мъ. Но больше не буду. Он?гинъ мой ростетъ. Да чортъ его напечатаетъ — Я думалъ что Цензура ваша поумн?ла при Шишков? — а вижу что и при старомъ по старому. — Если согласіе мое, не шутя теб? нужно для напечатанія Разбойниковъ — то я никакъ его недамъ если не пропустятъ жидъ и харчевни (скоты! скоты! скоты!) а попа къ чорту его. Кончу дружеской комисіей — постарайся увид?ть Никиту Всеволожскаго, лучшаго изъ минутныхъ друзей моей минутной младости. Напомни этому милому, безпамятному эгоисту что существуетъ н?кто А. Пушкинъ, такой-же эгоистъ и приятный стихотворецъ. Оный Пушкинъ продалъ ему когда то собраніе своихъ стихотвореній за 1000 р. ассигн. Нын? за туже ц?ну хочетъ у него ихъ купить — Согласится-ли Аристипъ Всеволодовичь? Я бы въ придачу предложилъ [бы] ему мою дружбу mais il l’a depuis longtems, d’ailleurs ?a ne fait que 1000 roubles — Покажи ему мое письмо — Мужайся — дай отв?тъ скор?й какъ говорить Богъ Іова или Ломоносова —

29 іюня 1824.
Одесса.

¹ А.А. Бестужеву (стр. 86—87). Впервые напечатано в «Материалах» Анненкова, изд. 1855 г., стр. 104,162 и 188 (отрывки), в «Отеч. Зап.» 1855 г., № 6, отд. III, стр. 57—58 (с копии) и в «Полярной Звезде» на 1861 г., Герцена и Огарева, Лондон. 1861 г., стр. 82—83 (полностию); подлинник — в Библиотеке Академии Наук.

— Письмо Бестужева, на которое отвечает Пушкин, до нас не сохранилось.

— Пушкин говорит о небольшой выдержке из своего письма к Бестужеву от 8 февраля 1824 г. (№ 75), которую Булгарин напечатал в своих «Литературных Листках» (см. выше, письмо к брату № 78) и которая содержала в себе указание на сердечное увлечение Пушкина М.Н. Раевскою (см. статью П.Е. Щеголева в сборн. «Пушк. и его соврем.», вып. XIV, стр. 131, и П.О. Морозова: Загадочное стихотворение Пушкина — «Столица и Усадьба» 1916 г., № 55, стр. 12). Печатая эту выдержку, Булгарин предпослал ей фразу: «Автор сей поэмы писал к одному из своих приятелей в Петербурге»...

— О 3 строках стихотворения «Таврическая Звезда», напечатанных Бестужевым в «Полярной Звезде» и также заключавших в себе интимное признание, видеть которое в печати Пушкину было неприятно, см. выше, в письме к Бестужеву № 73.

— М. Дмитриев — Михаил Александрович (род. 1796, ум. 1866), племянник известного писателя И.И. Дмитриева, питомец Московского Университетского Благородного Пансиона; в это время он служил при Московском Архиве Коллегии Иностранных Дел; он был плодовитый писатель и стихотворец, которого, в отличие от дяди, Пушкин и его друзья шутя называли «Лже-Дмитриевым»; в то время он на страницах «Вестника Европы» Каченовского вел полемику с кн. Вяземским о Предисловии последнего к «Бахчисарайскому Фонтану» (см. выше, стр. 318—320). Проявляя в молодости симпатии к старой литературной школе и с жаром защищая ее законы, он впоследствии воздал должное Пушкину и его плеяде и в своем Послании к С.Т. Аксакову (1855), вспоминая времена,

Тогда ж и Пушкин, цвет прелестный,
Когда для публики Московской
С старинной злостью Каченовский
И с новой скукой выдавал
Уединенно свой журнал

(в котором некогда сам деятельно участвовал), писал:

Тогда ж и Пушкин, цвет прелестный,
Зацвел и, с первых дней известный,
Ревнуя опытным орлам,
Уж порывался к облакам...

(«Русск. Арх.» 1875 г., кн. II, стр. 225, 226). Его известные воспоминания — «Мелочи из запаса моей памяти» (М. 1863) — содержат много ценных историко-литературных и биографических сведений о писателях конца XVIII — начала XIX в. — Стихотворения М.А. Дмитриева издавались дважды: в 1830 и 1865 гг.

1-2