8-го марта 1824 г. Одесса.

Отъ всего сердца благодарю тебя, милый Европеецъ за неожиданное посланіе или посылку. Начинаю почитать нашихъ книгопродавцовъ и думать что ремесло наше право не хуже другова. Одно меня затрудняетъ ты продалъ все изданіе за 3000 р., а сколько же стоило теб? его напечатать? Ты все таки даришь меня, безсов?стный! Ради Христа, вычти изъ остальныхъ денегъ что теб? сл?дуетъ, да пришли ихъ сюда. Рости имъ не за чемъ. А у меня имъ не залежаться хоть я право не мотъ. Уплачу старые долги и засяду за новую поэму. Благо я не принадлежу къ нашимъ писателямъ 18-го в?ка: я пишу для себя а печатаю для денегъ а ничуть для улыбки прекраснаго пола.

Жду съ нетерп?ніемъ моего Фонтана т. е. твоего предисловія. Недавно прочелъ я твои давишнія зам?чанія на Булг., это лучшая изъ твоихъ полемическихъ статей. Жизни Дмитріева еще не видалъ. Но милый, гр?хъ теб? унижать нашего Крылова. Твое мн?ніе должно быть закономъ въ нашей словесности, а ты по непростительному пристрастію судишь во преки своей совести и покровительствуешь чортъ знаетъ кому. И что такое Дмитріевъ? Вс? его басни не стоять одной хорошей басни Крылова; вс? его сатиры однаго изъ твоихъ посланій, а все прочее перваго стихотворения Жуковскаго. Ты его когда-то назвалъ Le po?te de notre civilisation. Быть такъ, хороша наша civilisation! Твое порученіе отыскать теб? домъ обрадовало меня несказанно. Д?ло не къ сп?ху, однако изволь изъяснить мн? потолков?е что такое въ начал? л?та и и не дорого. Левъ Нарышкинъ съ которымъ я уже объ этомъ говорилъ, у?зжаетъ въ чужія края вь начал? л?та. Онъ нанимаетъ зд?сь домъ за 600 р. въ м?сяцъ, и дачу не очень помню засколько. Я бы сов?т<ов>алъ теб? для д?тей нанять дачу потому что въ город? пыль несносна. Буду еще хлопотать; впроччемъ твоего слишкомъ дорого не понимаю; ты деньги все в?дь изтратишь, если не на то такъ на другое. Жду отв?та. С. Волконскаго зд?сь еще н?тъ.

8 марта
1824.
Одесса.

На обороте: Его Сіятельству Князю Петру Андреевичу Вяземскому. Въ Москв? въ Чернышевскомъ переулк?, въ собственномъ дом?. Почтовый штемпель: Одесса; помета: 11 Марта 1824.

Отъ всего сердца благодарю тебя, милый Евр. за неожиданное посланіе — т. е. посылку. Начинаю думать что ремесло наше право не хуже другова и почитать нашихъ книгопродавцовъ — Одно меня затрудняетъ — ты продалъ все изданіе за 3000 рубл., а сколько же [оно] стояло теб? его напечатать. — ты все таки даришь меня, безсов?стный. Ради Христа, вычти [что] [сколько] изъ остальныхъ денегъ что теб? сл?дуетъ — да пришли ихъ ко мн? — Рости[ть] имъ не за чемъ, а [за уплатою долговъ у меня врядъ] у меня имъ не залежаться хоть я право не мотъ. Уплачу старыя долги и засяду за новую поэму потому что мн? полюбилось — я къ 18 в?ку уже не принадлежу, [пишу] пишу для себя, а печатаю для денегъ ничуть не для улыбки прекраснаго пола —

Жду съ нетерп?ніемъ [тв] мой Таи. Фонт. т. е. твоего предисловія — Недавно прочелъ я твои давишнія зам?чанія на Булгарина — это лучшая изъ твоихъ полемическихъ статей — Жизни Дмитріева еще не читалъ — Но милый гр?хъ теб? унижать нашего Крылова — [Ты одинъ могъ бы и проч.] [твой......] твое мн?ніе должно бы сд?латься закономъ въ нашей словесности, а ты по снисходительному пристрастно [пишешь] и в?рно вопреки своей сов?сти [и] покровительствуешь — не хочу сказать кому —

[Ты обещаешься быть у насъ] [къ намъ] [Никогда....] [не получилъ] [и тебя] [къ.....]

Твоя [комм.] порученіе отыскать теб? домъ обрадовало меня несказанно — [впроччемъ] это д?ло не къ сп?ху; [и] однако изволь изъяснить мн? толков?е что такое въ начал? л?та, и не дорого — Л. Нарышкинъ съ которымъ я объ этомъ уже говорилъ, у?зжаетъ въ чужія края въ начал? л?та — онъ нанимаетъ зд?сь домъ въ город? за 500 рублей въ м?сяцъ, и дачу не очень помню за сколько — Я бы [теб?] сов?товалъ теб? для д?тей нанять дачу, потому что въ город? по причин? пыли жить несносно — стану [буду] хлопотать впроччемъ твоего слишкомъ дорого я не понимаю, ты деньги все таки в?дь изтратишь, если не на то такъ на другое. Жду отв?та — Волконскаго зд?сь еще н?тъ.

¹ Князю П.А. Вяземскому (стр. 73—74). Впервые напечатано в «Русск. Арх.» 1874 г., кн. I, ст. 129—131; подлинник (на бумаге вод. зн.: раковина и: Hollande) был у гр. С.Д. Шереметева, ныне в Центрархиве; часть чернового — в книге П.В. Анненкова: «А.С. Пушкин в Александровскую эпоху», С.-Пб. 1874, стр. 220—221 и 252; подлинник — в рукописи б. Румянц. Музея № 2369, л. 50 об. — 51; в той же рукописи, на л. 32 и 33, находится черновик письма к Вяземскому же, от 4 ноября 1823 г., (№ 63), из которого Пушкин кое-что внес в это письмо от 8 марта 1824 г. (№ 76) ибо в посланном письме от 4 ноября 1823 г. эти места он не включил.

— Письмо Вяземского, на которое отвечает Пушкин, до нас не сохранилось; при письме Вяземский, очевидно, послал Пушкину часть гонорара за «Бахчисарайский Фонтан», всё издание которого было продано Вяземским книгопродавцам (Московскому — Александру Сергеевичу Ширяеву и Петербургскому — Александру Филипповичу Смирдину) — за 3.000 р. ассигнациями. О пререканиях Московских книгопродавцев по поводу уплаты Пушкину 3.000 р., т. е., по пяти рублей за стих, — см. «Русск. Стар.» 1904 г., № 1, стр. 117—118, и примеч., стр. 120.

— Новая поэма — вероятно. «Евгении Онегин», а может быть — «Цыганы», которые были начаты в самом конце 1823 г., а окончены 10 октября 1824 г., уже в Михайловском.

— В словах: «пишу не для улыбки прекрасного пола» — намек на приведенную выше фразу А.О. Корниловича (см. в письмах к Л.С. Пушкину № 72, стр. 68, и к А.А. Бестужеву № 75, стр. 71 и 72).

— О предисловии князя Вяземского к «Бахчисарайскому Фонтану» см. ниже, в письме № 79. Поэма вышла в свет в Москве, благодаря заботам князя Вяземского, 10 марта 1824 г., о чем он сам писал А.А. Бестужеву (см. Н. Синявский и М. Цявловский, Пушкин в печати 1814—1837 М. 1914, стр. 19, примеч. № 96).

— «Давишние замечания» князя Вяземского на Булгарина — «Замечания на краткое обозрение русской литературы 1822-го года, напечатанное в № 5 Северного Архива 1823-го года», помещенные в журнале «Новости Литературы» 1823 г., № 19, стр. 81 и след.; перепечатано в т. I Полного Собрания Сочинений князя П.А. Вяземского, С.-Пб. 1878, стр. 101—109. В этой горячо написанной статье Вяземский, возражая Булгарину, старался осторожно доказать, что причиною замечаемого у нас «недостатка в хороших авторах» и бедности литературы являлись общие условия русской действительности, цензура и т. под. «Утверждать, что у нас не пишут оттого, что не читают, значит утверждать, что немой не говорит оттого, что его не слушают. Развяжите язык немого, — и он будет иметь слушателей. Дайте нам авторов, пробудите благородную деятельность в людях мыслящих, — и читатели родятся. Они готовы, многие из них и вслушиваются, но ничего от нас дослышаться не могут и обращаются поневоле к тем, кои не лепечут, а говорят»... Затем Вяземский возражал против отдельных суждений Булгарина, высказанных о различных писателях и произведениях, — например, о «Рыбаках» Гнедича, о «Думах» Рылеева.

— «Жизнь Дмитриева» — статья князя Вяземского: «Известие о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева», приложенная к книге «Стихотворения И. И. Дмитриева», изд. 6, С.-Пб. 1823; см. выше, в черновике письма Пушкина к князю Вяземскому от 4 ноября 1823 г. (стр. 59), из которого в настоящее письмо взято целиком несколько фраз, — и ниже, в письме № 79. Характеристику и оценку литературной деятельности Крылова Вяземский сделал в той же статье: «Известия о жизни и стихотворениях И.И. Дмитриева», в которой говорил, что Крылов шел по пути, приуготовленному для него Дмитриевым: «Г. Крылов нашел язык выработанный, многие формы его готовые, стихосложение — хотя и ныне у нас еще довольно упорное, но уже сколько-нибудь смягченное опытами силы и мастерства» и т. д. 9 марта 1824 г. князь Вяземский писал А.А. Бестужеву: «Крылова уважаю и люблю, как остороумного писателя, но в эстетическом, литературном отношении всегда поставлю выше его Дмитриева и скажу свое мнение без зазрения и страха, ибо не признаю никаких условных властей в республике словесности. Скажу более: Крылова ценю выше казенной оценки так называемых его почитателей. Чему большая часть из них дивится в нем? Что? выдало ему открытый лист на общенародное уважение? — Плоскости, пошлости, вредящие его истинному достоинству. У всех на языке: «А философ без огурцов!.. Ай, моська! Знать она сильна, что лает на слона» и шутки подобные, да вот и все! А, конечно, не в этих прибаутках лубочных заключается знамение его дарования. Крылову многие поклоняются как временщику, а его должно уважать, как истинного вельможу. Ищите в нем не минуту, кидающуюся в глаза, но отыскивайте золото, требующее внимания проницательного, и тогда, сравнивая золото одного и другого, отдадите вы преимущество Дмитриеву, ибо золота в нем более и оно лучшей пробы» («Русск. Стар.» 1888 г., № 11, стр. 330). Говоря о несправедливом предпочтении Дмитриева Крылову со стороны Вяземского, сын его, князь Павел Петрович писал впоследствии: «Нас (детей) заставляли учить наизусть Апологи Дмитриева, чтение же басен Крылова едва допускалось. И.И. Дмитриев, друг моего деда, был пестуном отца моего и законодателем и верховным судией литературного приличия и вкуса. Пушкин в своей переписке упрекает отца моего в несправедливости по отношению к Крылову и пристрастии. Нет сомнения, что из всех членов Арзамаса отец мой был более прочих человеком партии; и почти он один таковым был даже и тогда, когда он пережил всех своих друзей» (Сочинения, С.-Пб. 1893, стр. 511). — По поводу мнения Пушкина о Дмитриеве Анненков замечает: «Резкость этого суждения может быть пояснена и участием в составлении его раздосадованного авторского самолюбия. Известно, что Дмитриев, при появлении «Руслана», сошелся во взгляде на поэму с постоянным своим врагом по всем другим вопросам, именно с М.Т. Каченовским, считая ее, одинаково с ним, пустой сказкой, довольно легко написанной и обязанной своим успехом всего более соблазнительным картинам, в ней заключающимся» («Пушкин в Александровскую эпоху», С.-Пб. 1874, стр. 221, примеч.).

— Le po?te de notre civilisation — «поэт нашей образованности».

— Лев Нарышкин — Лев Александрович (род. 1785, ум. 1846), незадолго до того женившийся на красавице графине Ольге Станиславовне Потоцкой, сестре упоминавшейся выше С.С. Киселевой. Нарышкин, двоюродный брат начальника Пушкина — графа М.С. Воронцова, был участником Отечественной войны и с 23 марта 1824 г. находился в отставке. По словам Вигеля, Нарышкин, живя в Одессе, «вел самую странную жизнь, то-есть, скучал ею, никуда не ездил и две трети дня проводил во сне» («Записки», ч. VII, стр. 192). Он уехал из Одессы за границу не в начале, а в конце лета 1824 г. («Остаф. Арх.», т. V, вып. 2, стр. 141). Пробыв 20 лет не у дел, он в 1843 г. назначен был в свиту и в генерал-адъютанты, а в 1845 г. — в члены Военного Совета. См. о нем еще в «Дневнике» Пушкина, под ред. Б.Л. Модзалевского, Лгр. 1923, стр. 144.

— Князь Вяземский в Одессу не приехал, а прибыла туда вскоре (7 июня 1824 г.) его жена княгиня Вера Федоровна, с маленькими детьми Николаем и Надеждою; она поселилась в доме Давыдовой («Остаф. Арх. князей Вяземских», т. V, вып. 1 и 2). В первом же письме к своему мужу из Одессы княгиня Вяземская жаловалась на Одесскую пыль, о которой говорит и Пушкин («Остаф. Арх.», т. V, вып. 2, стр. 101).

— С. Волконский — князь Сергей Григорьевич (род. 8 декабря 1788, ум. 28 ноября 1865), генерал-майор, бывший в это время (с 14 янв. 1821 г.) командиром 1-й бригады 19-й пехотной дивизии, впоследствии известный декабрист. Приехав в Одессу, княгиня Вяземская застала там князя Волконского (она, как и другие его знакомые, именует его прозвищем Buhna Volkonsky), который несколько дней спустя уехал на Кавказ для пользования минеральными водами. Возвратившись с Кавказа, он вскоре (11 января 1825 г.) женился на сестре друга Пушкина, Н.Н. Раевского, — Марии Николаевне Раевской, в которую тогда был влюблен и Пушкин; последнего Волконский, письмом от 18 октября 1824 г., известил о своей помолвке (см. Акад. изд. Переписки Пушкина, т. I, стр. 138—139). По делу 14 декабря 1825 г. князь Волконский, как известно, был сослан на каторгу, в Сибирь; за ним вскоре поехала туда же и его жена, — и они прожили в ссылке до того времени, когда Волконский получил, вместе с другими декабристами, прощение. Когда 17 января 1828 г. умер в Петербурге маленький сын Волконских Николай, оставленный на попечении бабушки, княгини А.Н. Волконской, рожденной княжны Репниной, — Пушкин написал ему известную эпитафию:

В сиянии и в радостном покое,
У трона вечного Творца.
С улыбкой он глядит в изгнание земное.
Благословляет мать и молит за отца.

Эпитафия эта была сообщена в Сибирь отцом кн. М.Н. Волконской и вызвала ее благодарственное письмо (см. И.А. Шляпкин, Из неизданных бумаг Пушкина, С.-Пб. 1904; Записки Волконского, изд. С.-Пб. 1901 г., и изд. 2-е, С.-Пб. 1902; «Архив декабриста С.Г. Волконского», под ред. князя С.М. Волконского и Б.Л. Модзалевского, т. I, ч. I, Пгр. 1918, а также «Алфавит декабристов», под ред. Б.Л. Модзалевского и А.А. Сиверса, Лгр. 1925, стр. 297—298).