[Конецъ августа 1825 г. Михайловское].

Любезный Алекс?й Николаевичь.

Я не усп?лъ благодарить Васъ за дружеское стараніе о проклятыхъ моихъ сочиненіяхъ, чортъ съ ними и съ Цензоромъ и съ наборщикомъ и съ tutti quanti — д?ло теперь не о томъ — Друзья мои и родители в?чно со мною проказятъ. Теперь послали мою коляску къ Моэру съ т?мъ чтобъ онъ въ ней ко мн? при?халъ и опять у?халъ и опять прислалъ назадъ эту б?дную коляску — Вразумите его — Дайте ему отъ меня честное слово что я не хочу этой операціи, хотя бы и очень радъ былъ съ нимъ познакомиться. А объ коляск? сд?лайте милость напишите мн? два слова, что она? гд? она? etc. —

Vale, mi fili in spirito — Кланяюсь Языкову — я написалъ на дняхъ подражаніе Элегіи его Подите прочь.

Рукою А. В. Вульфа: Сентб. 825 года.

¹ А.Н. Вульфу (стр. 159). Впервые напечатано в «С.-Пб. Ведомостях» 1866 г., № 146 (отрывок) и 157 (полностью) и в «Русск. Арх.». 1867 г., ст. 155—.156; подлинник (на бумаге без вод. зн.) — в Гос. Публичной Библиотеке.

— Письмо писано в Дерпт, куда Вульф поехал из Риги 15 августа,и заключает поручение подтвердить Мойеру просьбу Пушкина не приезжать во Псков для операции его аневризма (ср. выше, письмо № 160).

— Слова Пушкина о сочинениях, цензоре и наборщике — условные термины, относившиеся до планов поэта и Вульфа о побеге заграницу, от которых он в то время уже отказался, как от невозможных (ср. в № 171), решив для совета с врачом поехать во Псков. «В неудаче так, казалось, тонко придуманного плана бегства», — пишет М.А. Цявловский: «Пушкин винил друзей и родных и свою досаду по этому поводу излил в резком письме к сестре, получив которое, она целый день плакала» («Голос Минувшего» 1916 г, № 1, стр. 48). Из письма этого, до нас не сохранившегося, известна лишь одна фраза, повторенная Вяземским в его письме к Пушкину от 28 августа: «Mais comme on sera bien aise de me savoir hors de Михайловски, j’attends qu’on m’en signifie l’ordre» [Перевод: «Но так как будут очень довольны, если я буду не в Михайловском, то я и ожидаю, чтобы мне на то было дано приказание»]. «Да и разумеется», прибавляет Вяземский, — «все любящие тебя порадуются выпуску твоему из Михайловского. Ни сестра твоя, ни брат не поняли смысла этой фразы. Бедная сестра твоя только слез, а не толку добилась из твоего письма. Она целый день проплакала и в слезах поехала в Москву» (Акад. изд. Переписки, т. I. стр. 277).² Ср. ниже, стр. 509—512.

— «E tutti quanti» — «со всеми тому подобными» (итальянские слова).

— Латинская фраза: «Vale, mi fili in spirito» [следовало-бы сказать: in spiritu] означает: «Будь здоров, сын мой по духу».

— Языков — поэт, товарищ Вульфа по Дерптскому Университету; как мы видели (см. выше, стр. 475—476), он был посвящен в проект поездки Мойера из Дерпта во Псков, о чем сообщал своему брату. 19 августа он писал ему же: «Сюда приехал из Пскова [из Риги?] студент здешнего университета, приятель Пушкина; говорит, что Пушкин уже написал два действия своей трагедии «Годунов», что она будет прекраснее всего, им доселе писанного, что «Цыгане» скоро напечатаются, что Пушкин не хотел лечиться у Мойера по тому, что надеялся получить позволение ехать для излечения за границу, что он пишет новую поэму «Эвнух» и проч. и проч.» («Языковский Архив», вып. I, стр. 199).

— По словам П.А. Ефремова, нецензурные стихи Языкова «Подите прочь — теперь не ночь» и проч. прислал Пушкину из Дерпта Вульф (Соч., изд. 1882 г., т. VII, стр. 239, прим.). Начало подражания своего «элегии» Языкова Пушкин, по просьбе Вульфа, сообщил ему в письме от 10 октября (см. ниже, № 184).

² О.С. Пушкина поехала в Москву 23 августа 1825 г. («Остаф. Арх.», т. V, вып. 1, стр. 91).