17-го августа [1825 г. Михайловское].

Отче, въ руц? твои предаю духъ мой — Мн? право сов?стно что жилы мои такъ вс?хъ васъ безпокоятъ — операція аневризма ничего не значить, и ей богу первый Псковской канавалъ съ нимъ бы могъ управиться. Во Псковъ по?ду не прежд? какъ въ глубокую осень, оттуда буду теб? писать, св?тлая душа. — На дняхъ вид?лся я у Пещурова съ какимъ-то докторомъ-аматёромъ; онъ пуще успокоилъ меня — только зд?сь мн? Кюхельбекерно; согласенъ что жизнь моя сбивалась иногда на эпиграмму, но вообще она была элегіей въ род? Коншина. Къ стати объ элегіяхъ, Трагедія моя идетъ и думаю къ зим? ее кончить; Въ сл?дствіи чего, читаю только Карамзина да л?тописи — Что за чудо эти 2 посл?дніе тома² Карамзина! какая жизнь! c’est palpitant comme la gazette d’hier, писалъ я Раевскому. Одна просьба, моя прелесть: не льзя-ли мн? доставить или жизнь Жел?знаго колпака или житіе какого нибудь Юродиваго. Я напрасно искалъ Василія Блаженного въ Чет. М. — а мн? бы очень нужно.

Обнимаю тебя отъ души. Вижу по Газетамъ что Перовскій у Васъ. Щастливецъ! онъ вид?лъ и Римъ и Везувій —

П.

17 авгу.

На обороте: Его Высокоблагородію Василію Андреевичу Жуковскому. Въ С. Петербургъ. Въ Аничковскомъ дворц?. Отдать Швейцару для доставленія. Почтовый штемпель: Опочка 1825 Авг. 20.

¹ В.А. Жуковскому (стр. 155—156). Впервые напечатано в «Русск. Арх.» 1870 г., ст. 1173—1174; подлинник (на бумаге — вод. зн.: Гг. X. 1824 Г.) — в Гос. Публ. Библиотеке, в бумагах Жуковского.

— Письмо Пушкина служит ответом на пространное письмо к нему Жуковского от 9 августа; в нем Жуковский, между прочим, писал: «Прошу тебя, мой милый друг, отвечать немедленно на это письмо. Решился ли ты дать сделать операцию и соглашаешься ли поехать для этого во Псков? Оператор готов. Это Мойер, Дерптский профессор, мой родня и друг. Прошу в нем видеть Жуковского. Он тотчас к тебе отправится, как скоро узнает, что ты его ожидаешь», и т. д. Жуковский на письмо Пушкина от 17 августа, в свою очередь, ответил в конце сентября (Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 291—292), а Пушкин отозвался письмом от 6 октября (№ 183).

— О намерении ехать во Псков Пушкин писал кн. Вяземскому уже в письме от 14—15 августа (см. выше, №171). Вяземский, прочтя письмо Пушкина к Жуковскому, 6 сентября писал своему другу: «После выговора, вот тебе благодарность за письмо последнее к Жуковскому, где ты говоришь об осенней поездке в Псков. На здоровье и с богом!» (Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 283).

— О Пещурове, Опочецком Предводителе дворянства, к которому Пушкин только что ездил (см. выше, в письме № 168), см. выше, стр. 487—488.

— О выражении «Кюхельбекерно» см. выше, стр. 245 и 265, и в письмах № 37 и 52.

— Коншин — Николай Михайлович, поэт-лирик, приятель Боратынского; см. выше, в письме № 122, и в объяснениях, стр. 400—401.

— «Борис Годунов» был написан Пушкиным к началу октября (см. ниже, в письме № 185, а совершенно закончен 7 ноября, как помечено на рукописи.

— Об отношении поэта к Карамзину, летописям и другим первоисточникам, изучением коих он усердно занимался при работе над «Борисом Годуновым», см. статью акад. И Н. Жданова: «О драме А С. Пушкина Борис Годунов», С.-Пб. 1892, и Соч. Жданова, т. II, С.-Пб. 1907, стр. 99—134 (собственно стр. 109 и сл.), а также нашу заметку «Замечания Пушкина на статью Погодина о Борисе Годунове» (1829 г.) — «Пушк. и его соврем.», вып. XIII, стр. 147—162.

— Французская фраза значит: «Это так же животрепещуще, как вчерашняя газета». Письмо Пушкина к Н Н. Раевскому с приводимою фразою до нас не сохранилось; может быть, она была в письме, которое нам известно лишь в черновом наброске и напечатано выше, под № 162.

— «Жизнь Железного Колпака или житие какого-нибудь Юродивого» были нужны Пушкину, как материал для изображения юродивого «Николки», выведенного им в «Борисе Годунове», в сцене на площади перед собором. Пушкин не остановился здесь перед анахронизмом: блаженный Иоанн, Христа ради юродивый, Московский чудотворец, нарицаемый Большой Колпак и Водоносец, умер в 1589 году, т.-е. за 9 лет до воцарения Годунова. В его житии (рукопись Покровского собора) рассказывается, что он «носил вериги и колпак великий и тяжкий» и, встречаясь с Годуновым, говорил ему: «Умная голова, разбирай божьи дела. Бог долго ждет, да больно бьет» (см.: Архим. Игнатий, Краткие описания Русских святых, кн. 2, С.-Пб. 1875, XVI век, стр. 130—131; Свящ. Иоанн Ковалевский, Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской Церкви. Исторический очерк. Издание 3-е, М. 1902, стр. 244—248). На просьбу о Железном Колпаке кн. Вяземский отвечал Пушкину в сентябре: «Карамзин очень доволен твоими трагическими занятиями и хотел отыскать для тебя Железный Колпак. Он говорит, что ты должен иметь в виду в начертании характера Бориса дикую смесь: набожности и преступных страстей. Он беспрестанно перечитывал Библию и искал в ней оправдания себе. Это противоположность драматическая! Я советовал бы тебе прислать план трагедии Жуковскому для показания Карамзину, который мог бы тебе полезен быть в историческом отношении. Житие Василия Блаженного напечатано особо. Да возьми», — продолжает Вяземский, шутя: «повесть дядюшки твоего Василья [Львовича]: разве-он не довольно блаженный для тебя? Карамзин говорит, что в Колпаке немного найдешь пищи, то есть вшей. Все юродивые похожи! Жуковский уверяет, что и тебе надобно выехать в лицах юродивого» (Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 283). Пушкин отвечал 13 сентября: «Благодарю от души Карамзина за Железный Колпак, что он мне присылает» (см. ниже, № 180).

— Четьи-Минеи были тогда у Пушкина под рукою. И И. Пущин рассказывает, что когда, 11 января 1825 г., в бытность его в Михайловском, среди чтения «Горя от ума», друзья услышали, как кто-то подъехал к крыльцу, — «Пушкин выглянул в окно, как будто смутился и торопливо раскрыл лежавшую на столе Четью-Минею. Заметив его смущение и не подразумевая причины, я спросил его: что это значит? Не успел он отвечать, как вошел в комнату низенький, рыжеватый монах и рекомендовался мне настоятелем соседнего монастыря» (Записки о Пушкине, С.-Пб. 1907, стр. 62).

— Перовский — Василий Алексеевич (род. 9 февраля 1795, ум. 8 декабря 1857), брат упомянутого выше (в № 135) А А. Перовского-Погорельского, впоследствии Оренбургский генерал-губернатор, генерал-адъютант, член Государственного Совета и граф (с 1855 г.), «человек высоких идеалов, сильных страстей и великодушных побуждений...; было в нем много своеобразного и ему только принадлежавшего: при необыкновенных дарованиях, при художественном складе сильного ума, граф Перовский отличался цельным самостоятельным характером, каких мало» («Русск. Арх.» 1878 г., кн. 1, стр. 273). — Один из ближайших друзей Жуковского и его «Светланы» Воейковой, человек европейски-образованный, Перовский в 1823 г., будучи полковником Измайловского полка, сильно заболел и вынужден был, для поправления здоровья, уехать за границу, в Италию, где и прожил около двух лет, ведя переписку с Жуковским; последний, без ведома Перовского, напечатал часть его писем (с 15 сентября 1823 г., — из Флоренции, до 19 августа 1824 г., — из Сорренто) в «Северных Цветах на 1825 год» (стр. 172—244; перепечатаны в книге И. Н. Захарьина Якунина: Гр. В А. Перовский и его зимний поход в Хиву, С.-Пб. 1901, стр. 44—76; о них см. стр. 94—95); их продолжение, под заглавием: «Отрывки писем из Италии. 20 ноября 1824 года, Неаполь» напечатано в «Северных Цветах на 1827 год», стр. 105—130, без подписи; три письма (3-го, 4-го и 6-го апреля) помещены в Воейковском «Собрании новых русских сочинений и переводов в прозе, вышедших в свет с 1823 по 1825 год», ч. 2, С.-Пб. 1826, стр. 123—130, с подписью П. и под заглавием: «Несколько писем одного Русского путешественника к В.А. Ж., из Рима». Печатая письма в «Северных Цветах на 1825 г.», Дельвиг снабдил их заметкою: «Письма сии писаны не для публики, без всякого старания, плана и таким человеком, который не только никогда не думал быть Русским автором, но более привык писать по-Французски, нежели по-Русски. Но они написаны так умно и таким приятным слогом, что мы решились напечатать некоторые их отрывки и уверены, что читатели наши поблагодарят нас за доставленное им удовольствие» (ср. Русск. Стар.» 1901 г., № 2, стр. 324). Под письмами была подпись: П.......й, которую Пушкину раскрыл Плетнев (Переписка, Акад. изд., т. I, стр. 176).

— Везувий, Геркуланум и Помпеи описаны Перовским в его письме из Сорренто от 3 июня 1824 г. «Московский Телеграф» отнесся неодобрительно к Письмам Перовского, язвительно заметив, что и без объяснения издателя можно было бы заметить, что они писаны человеком, который привык писать более по-французски, и что в них много лишних мелких подробностей (1825 г., ч. I, № 8, стр. 333). Из «С.-Петербургских Ведомостей» (1825 г., 11 августа, № 64, прибавление, стр. 791) видно, что адъютант великого князя Николая Павловича, л.-гв. Измайловского полка полковник Перовский приехал в Петербург из Италии через Радзивилов между 5 и 9 августа. — 8 лет спустя, в сентябре 1833 г., Пушкин, во время поездки своей по России для собирания сведений о Пугачеве, провел два дня под самым Оренбургом на даче Перовского, тогдашнего Оренбургского генерал-губернатора (см. Д.Н. Соколов, Пушкин в Оренбурге — «Пушк. и его соврем.», вып. XXIII — XXIV, стр. 74 и др.), с которым был на «ты» и которому посылал «Историю Пугачевского бунта», когда она вышла в свет (см. заметку Б.Л. Модзалевского в «Сборнике Пушкинского Дома на 1923 г.», Пгр. 1922, стр. 18—30). — Письма Перовского из Рима и Петербурга к А.П. Брюллову (1825 г.) см. в изд. «Архив Брюлловых». Редакция и примечания И.А. Кубасова, С.-Пб. 1900, стр. 188—190.

— В Аничковском дворце Жуковский жил, как преподаватель Русского языка великой княгине Александре Федоровне, вскоре ставшей императрицею и избравшей Жуковского в наставники к 7-летнему великому князю и наследнику Александру Николаевичу.

² Переделано из: томы.