[По получении рукописи. 14 марта 1825 г. Михайловское].

Напрасно воображаешь ты что я на тебя сержусь — и не думалъ — Н?сколько разъ писалъ теб?, видно еще до тебя не дошло. Всеволожской со мною шутитъ. Я долженъ ему 1000, а не 500, переговори съ нимъ и благодари очень за рукопись. Онъ славный челов?къ хоть и женится. Тотчасъ займусь новымъ собраніемъ и перешлю теб? —
Ради Бога, погоди въ разсужденіе отставки. М. б. тебя прит?сняютъ безъ в?дома Царя — Просьбу твою могутъ почесть сл?дствіемъ моего внушенія etc. etc. etc. — Погоди хоть Дельв.
Ув?домь о Баратынскомъ — св?чку поставлю за Закревскаго если онъ его выручить.
На обороте неизвестною рукою написано: Приходи къ Плещееву — вкушать трапезу съ.. — Тамъ будутъ институтки и васъ зовутъ. Г.

¹ Л.С. Пушкину (стр. 121). Впервые напечатано в «Библиогр» Записках» 1858 г., № 4, от. 105; подлинник — в б. Румянцовском Музее, № 1254.

— О Всеволожском и о бывшей у него рукописи стихотворений см. в предыдущем письме и стр. 409. Всеволожский женился тогда на княжне Варваре Петровне Хованской, умершей 19 ноября 1834 г., на 29 году от роду; ее сестра, княжна Екатерина Петровна (ум. 1837), фрейлина имп. Марии Федоровны, в том же 1825 г. вышла замуж за другого приятеля Пушкина, также члена «Зеленой Лампы» — Павла Борисовича Мансурова, письмо к коему Пушкина см. выше, № 10.

— Лев Пушкин служил, с 13 ноября 1824, в Департаменте Духовных Дел Иностранных исповеданий (где Директором был Г.И. Карташевский, женатый на сестре С.Т. Аксакова), но штатного места не занимал. В это приблизительно время, по словам П.А. Ефремова, «у его начальства полицейские власти по какой-то надобности справлялись о его поведении и службе» (Соч., изд. Суворина, т. VII, стр. 147). В этом Департаменте Л.С. Пушкин прослужил до 24 октября 1826 г., когда вышел в отставку.

— О Боратынском, служившем в Нейшлотском пехотном полку в Финляндии, генерал-губернатором коей был тогда генерал Арсений Андреевич Закревский (впоследствии граф; ум. 11 января 1865 г.) — см. выше, стр. 402. — 15 марта 1825 г. А.И. Тургенев, принимавший сердечное участие в «деле» опального Боратынского, писал кн. П.А. Вяземскому: «Пожалуйста, уйми «Телеграфа» и запрети печатать имя или буквы из имени Боратынского. Как им не совестно губить его из одного любостяжания! Я уже писал об этом. Ни в скобках, ни под пьесой, ни под титлами, ни in extenso имени его подписывать не должно. Скоро может решиться его участь» («Остаф. Арх.», т. III, стр. 106). Через неделю он сообщал: «Муханов, адъютант Закревского, у меня. Дело Боратынского не совсем еще удалось. Очень тяжело и грустно, но впрочем, авось!» (стр. 108); 10 апреля: «Вообрази себе, что по сию пору не имею никакого сведения об успехе дела Боратынского» (стр. 112); 28 апреля: «О Боратынском Дибич взял доклад в Варшаву» (стр. 118); наконец, уже 4 мая, добряк-Тургенев писал; «(Боратынский офицер: вчера получил Варшавский приказ от 21 апреля. Давно так счастлив не был» (стр. 121). Боратынский был произведен из унтер-офицеров в прапорщики «за отличие» («Русск. Инвал.» 1825 г., № 104) и был чрезвычайно рад получению офицерского звания: «Не могу пересказать тебе восхищения Боратынского, когда я объявил ему о его производстве» — писал Н.В. Путята А.А. Муханову 15 мая 1825 г. из Петербурга. «Блаженство его в эту минуту, искреннее участие, которое все окружающие его принимали в перемене его судьбы, и которое доказало мне, как он был ими любим, откровенные разговоры о прошедшем и будущем, — все это доставило мне несколько приятнейших часов в моей жизни... Доселе поэзия была необходимостью души, убитой горестью и жаждущей излить свои чувства; теперь — она соделается целью его жизни. Время покажет, выиграет или потеряет его талант при сей перемене обстоятельств» («Русск. Арх.» 1905 г., кн. I, стр. 525). В деле о производстве Боратынского благодетельную роль сыграл и Жуковский (см. «Русск. Арх.» 1868 г., ст. 147—160).

— Плещеев — вероятно, Александр Павлович, приятель Льва Пушкина, у которого впоследствии, в 1830-х гг., были денежные с ним дела (см. И.А. Шляпкин, Из неизданных бумаг Пушкина, С.-Пб. 1903).