[Мартъ 1825 г. Тригорское].

Любезный Алекс?й Николаевичь — Благодарю Васъ за воспоминанья. Обнимаю васъ братски, также и Языкова — Посланіе его, и чувствительная Элегія — прелесть — въ посланіи посл? тобой хранимого п?вца, стихъ пропущенъ. А стихъ Языкова мн? дорогъ. Перешлите мн? его.

А. П.

На обороте рукой П. А. Осиповой: очень хорошо бы было когдабъ вы исполнили ваше предположеніе при?хать сюда. Алексей намъ нужно бы было потолковать и о твоемъ путешествіи хотя я не им?ю чести знать Языкова но отъ моего имяни пригласи его чтобъ онъ оживилъ Тригорское своимъ присутствіемъ.

¹ А.Н. Вульф (стр. 120). Впервые напечатано в «С.-Пб. Ведом.» 1866 г., № 157, и в «Русск. Арх.» 1867 г., ст. 155; подлинник — в Публичной Библиотеке (см. Отчет ее за 1897 г., стр. 91); датируется на основании показания М.И. Семевского по сообщению А.Н. Вульфа. Письмо писано в Дерпт, где Вульф и Языков слушали тогда лекции в Университете.

— Послание Языкова было обращено к Пушкину и служило ответом на послание Пушкина к Языкову от 20 сентября 1824 г. («Издревле сладостный союз»...); он долго не мог собраться откликнуться на стих» Пушкина, и еще 1 февраля 1825 г. писал из Дерпта своему брату Александру: «Не знаю, скоро ли буду в духе ответить Пушкину» (Языковский Архив, вып. I, С.-Пб. 1913, стр. 146 и 467), но, судя по письму Пушкина к Вульфу, вскоре поборол свои колебания. Послание Языкова (нач.: «Не вовсе чуя бога света») появилось в печати лишь после смерти Пушкина — в «Современнике» 1837 г., № VI; оно оканчивалось следующими стихами:
Бог весть, что в мире ожидает
Мои стихи, что буду я
На темном поле бытия,
Куда неопытность моя
Меня зачем-то порывает;
Но — будь, что будет — не боюсь;
В бытописаньи русских муз
Меня твое благоволенье
Предаст в другое поколенье,
И сталь плешивого косца,
Всему ужасная, не скосит
Тобой хранимого певца.
Так камень с низменных полей
Носитель Зевсовых огней,
Играя, на гору заносит.

Отметим, что вообще, а в эту пору особенно — Языков с резким отрицанием относился к поэтическим произведениям Пушкина, не понимал их и в письмах своих не находил слов для их осмеяния и осуждения (см. «Языковский Архив», вып. 1-й, по указ., а также во вступительном очерке Е.В. Петухова, стр. 20—21). — В письме от 20 февраля 1825 г. он писал своему брату Петру из Дерпта: «Пушкин живет теперь верст 200 отсюда, за Псковом; он меня зовет к себе — не знаю, что отвечать на это:
Ведь с ними вязаться
Лишь грех, суета.
Впрочем, впрочем... теперь я никак не могу ехать к нему; что будет далее, теперь не могу знать — так и далее» (там же, стр. 155).

— Какую «чувствительную элегию» Языкова имеет в виду Пушкин, — не догадываемся.

— П.А. Осипова пишет сыну о предполагавшейся тогда поездке его за границу, куда, как было указано выше (стр. 381—882), Вульф предполагал увезти и Пушкина под видом своего слуги.

— Языков приехал в Тригорское только через год — летом 1826 г.