8-го декабря [1824 г. Михайловское].

Милый Родзянко, твой поклонъ меня обрадовалъ; не р?шишься-ли ты, такъ какъ ты обо мн? вспомнилъ, написать мн? н?сколько строчекъ? Он? бы ут?шили мое одиночество.
Объясни мн?, милый, что такое А. П. К...., которая написала много н?жностей обо мн? своей Кузин?? Говорятъ, она премиленькая вещь — но славны Лубны за горами. На всякой случай зная твою влюбчивость и необыкновенные таланты во вс?хъ отношеніяхъ полагаю д?ло твое сд?ланнымъ или полусд?ланнымъ. Поздравляю тебя, мой милый; напиши на это все элегію или хоть эпиграмму.
Полно врать. Поговоримъ о поэзіи т. е. о твоей. Что твоя романтическая поэма Чупъ? Злод?й! не м?шай мн? въ моемъ ремесл? — пиши сатиры хоть на меня; не перебивай мн? мою романтическую лавочку. Къ стати: Баратынскій написалъ поэму (не прогн?вайся про Чухонку) и эта чухонка говорятъ чудо какъ мила. — А я про Цыганку; каковъ? подовай-же намъ скор?й свою Чупку — ай да Парнассъ! ай да Героини? ай да честная кампанія! Воображаю, Аполлонъ смотря на нихъ закричитъ: за чемъ ведете мн? не ту? А какую же теб? надобно, проклятый ?ебъ? Гречанку? Италіанку? чемъ ихъ хуже Чухонка или Цыганка <.....> одна — <...>!² т. е. оживи лучемъ вдохновенія и славы.

Если А.П. такъ же мила какъ сказываютъ, то в?рно она моего мн?нія: справься съ нею объ этомъ.

Поклонъ Пор?ирію, и вс?мъ моимъ старымъ приятелямъ.

Прости, украинской мудрецъ,
Нам?стникъ Феба и Пріапа!
Твоя соломенная шляпа
Покойн?й чемъ иной в?нецъ;
Твой Римъ — деревня, ты мой Папа,
Благословижъ меня, п?вецъ!

8 дек.

На обороте: Поэту Родзянк?. Помета Родзянки: Отъ Пушкина Александра Сергеевича — чрезъ Анну Петровну Кернову.

¹ А.Г. Родзянке (стр. 104). Впервые напечатано в «Русск. Обозр.» 1897 г., № 2, стр. 524—525, Н.И. Черняевым; перепечатано в его же сборнике: «Критические заметки о Пушкине», Харьков. 1900, стр. 67—69, а также в «Русск. Арх.» 1900 г., кн. III, стр. 148; подлинник — в библиотеке Харьковского Университета.

— Об Аркадии Гавриловиче Родзянке см. выше, на стр. 274, в объяснениях к письму № 57. Родзянко — сын Хорольского (Полтавской губернии) маршала дворянства, воспитывался в Московском Университетском Благородном Пансионе, служил (1818—1819) в л.-гв. Егерьском полку, а 3 марта 1821 г. вышел, с чином капитана, в отставку из Орловского пехотного полка, после чего проживал в своем богатом Полтавском имении, — селе Родзянках, Хорольского уезда. В начале 1830-х гг. Родзянко женился на Надежде Акимовне Клевцовой и потом имел семью из пяти человек детей. О его литературной деятельности и об отношениях см. в нашей заметке о Родзянке в «Русск. Биогр. Словаре», стр. 293—297, книгу В.Л. Модзалевского: «Малороссийский родословник», т. IV, стр. 308 и 314—315, и «Алфавит декабристов», под ред. Б.Л. Модзалевского и А.А. Сиверса, Лгр. 1925, стр. 387—388. Поклон Пушкину Родзянко переслал, конечно, через Анну Петровну Керн, жившую тогда в Лубнах и переписывавшуюся со своей любимою кузиною Анной Николаевной Вульф (ей-то А.П. Керн и «написала много нежностей» о поэте), равно как с ее братом Алексеем и с Л.С. Пушкиным (см. выше, № 106).

— Пушкин познакомился с А.П. Керн еще в 1819 г., в доме А.Н. Оленина, а затем имел о ней сведения от Анны Н. Вульф и читал ее приписки к полученному от Родзянки письму от 10 мая 1825 г. (см. его в «Письмах Пушкина и к Пушкину, собрал М. Цявловский», М. 1925, стр. 9—10); вскоре по его получении он встретился с Керн, когда та приехала в Тригорское к своей тетке, Осиповой, — и страстно увлекся ею (см. ниже, письма № 154, 155, 157 и след.) В своих «Воспоминаниях» («Библ. для Чтения» 1859 г.; ср. Л. Майков, Пушкин, стр. 238) Керн рассказывает: «Прожив несколько времени в Дерпте, в Риге, во Пскове, я возвратилась в Полтавскую губернию к моим родителям. В течение шести лет я не видела Пушкина, но от многих слышала про него, как про славного поэта, и с жадностью читала «Кавказского Пленника», «Бахчисарайский Фонтан», «Братья Разбойники» и 1-ю главу «Онегина», которые доставлял мне сосед наш, Аркадий Гаврилович Родзянко, милый поэт, умный, любезный и весьма симпатичный человек. Он был в дружеских отношениях с Пушкиным и имел счастие принимать его у себя в деревне (Полтавской губернии, Хорольского уезда): Пушкин, возвращаясь с Кавказа, прискакал к нему с ближайшей станции, верхом, без седла, на почтовой лошади в хомуте... Во время пребывания моего в Полтавской губернии я постоянно переписывалась с двоюродною сестрою моею А.Н. Вульф... Она часто бывала в доме Пушкина, говорила с ним обо мне и потом сообщала мне в своих письмах различные его фразы; так в одном из них она писала: «Vous avez produit une vive impression sur Pouchkine a votre rencontre chez Olenine; il dit partout: elle etait trop brillante» [т.-е.: «Ты произвела глубокое впечатление на Пушкина при твоей встрече с ним у Олениных; он все говорит: она была слишком блестяща»]. В одном из ее писем Пушкин приписал сбоку из Байрона: «Une image qui a passe devant nous, que nous avons vue et que nous ne reverrons jamais» [т. е. «Видение пронеслось мимо нас, мы видели его и никогда опять не увидим»]. Когда же он узнал, что я видаюсь с Родзянко, то переслал через меня к нему письмо, в котором были расспросы обо мне и стихи: «Наместник Феба иль Приапа».... После этого мне с Родзянко вздумалось полюбезничать с Пушкиным, и мы вместе написали ему шуточное послание в стихах. Родзянко в нем упоминает о моем отъезде из Малороссии и о несправедливости намеков Пушкина на любовь ко мне. Послание наше было очень длинно, но я помню только последний стих: «Прощайте, будьте в дураках». Ответом на это послание были следующие стихи, отданные мне Пушкиным, когда я через месяц после этого встретилась с ним в Тригорском: «Ты обещал о романтизме» и т. д.».

— О поэме «Чупка» А.Г. Родзянко отвечал Пушкину 10 мая 1825 г., что она «скончалась» на тех отрывках, которые он ему читал.

— О сатирах Родзянко на Пушкина см. выше, в объяснениях к письму № 57, стр. 274.

— Поэма Боратынского «про Чухонку» — «Эда. Финляндская повесть»; см. выше, стр. 367.

— О Парнассе см. выше, стр. 220.

— Аполлон — Феб, бог поэзии и искусств.

— Порфирий — брат Родзянки — Порфирий Гаврилович, бывший годом его моложе; о нем нам ничего неизвестно, кроме того, что в 1840 г. он был жив и имел чин надворного советника.

— Стихи, коими заканчивается письмо Пушкина, были, как выше указано, приведены по памяти и не совсем точно в Воспоминаниях А.П. Керн в «Библ. для Чтения» 1859 г. (т. 154, стр. 115).

— Приап — сын Венеры и Вакха, бог садов, виноградников, а также непристойных, бесстыдных наслаждений.

— Письмо Пушкина, пересланное им в письме А.Н. Вульф к А.П. Керн, не скоро попало к Родзянке: он не отвечал на него три месяца по получении и ответил лишь 10 мая 1825 г. шутливым письмом, с несколькими приписками А.П. Керн; приводим его начало, чтобы дать понятие о тоне, в котором оно написано: «Виноват, сто раз виноват пред тобою, любезный и дорогой мой Александр Сергеевич, не отвечая три месяца на твое неожиданное и приятнейшее письмо. Излагать причины моего молчания и не нужно, и излишне: лень моя главная тому причина, и ты знаешь, что она никогда не переменится, хотя Анна Петровна ужасно как моет за это выражение мою грешную головушку; но, не взирая на твое хорошее мнение о моих различных способностях, я становлюсь втупик в некоторых вещах, и во первых, в ответе к тебе. Но сделай милость, не давай воли своему воображению и не делай общею моей неодолимой лени; скромность моя и молчание в некоторых случаях должны стоять вместе обвинителями и защитниками ее. Я тебе похвалюсь, что благодаря этой же лени, я постояннее всех Амадисов и польских и русских. Итак, одна трудность перемены и искренность моей привязанности составляют мою добродетель: следовательно, говорит Анна Петровна, немного стоит добродетель ваша: а она соблюдает молчание [далее рукою Керн:] молчание — знак согласия [рукою Родзянки:] и справедливо. Скажи пожалуй, что вздумалось тебе так клепать на меня? За какие проказы? За какие шалости? Но довольно, пора говорить о литературе с тобою, нашим Корифеем. [Рукою Керн:] «Ей богу, он ничего не хочет и не намерен вам сказать! Насилу упросила! Если бы вы знали, чего мне это стоило! Самой безделки: придвинуть стул, дать перо и бумагу и сказать — пишите. Да спросите, сколько раз повторить это должно было. [Рукою Родзянки:] Repetitia est mater studiorum».... и т. д. ...«Прощай, люблю тебя и удивляюсь твоему гению и восклицаю:
О, Пушкин, мот и расточитель
Даров поэзии святой
И молодежи удалой
Гиерофант и просветитель,
Любезный женщинам творец.
Певец Разбойников, Цыганов,
Безумцев, рыцарей, Русланов,
Скажи, чего ты не певец?....»
На это письмо (см. его в Акад. изд. Переписки, т. I, стр. 213—215, без окончания; полностью — в изданных М.А. Павловским «Письмах Пушкина и к Пушкину», М. 1925, стр. 9—10) Пушкин отвечал, в июле 1825 г., посланием к Родзянке: «Ты обещал о романтизме, О сем Парнасском афеизме....»

² Эти три слова впоследствіи тщательно вымараны.