1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46

17

Вся деятельность Пушкина последекабрьского периода вела ко все более и более резкому нарастанию конфликта с царем, придворной кликой и «высшим светом». Официальная зависимость Пушкина от царя возросла уже в 1831 году, когда он вновь был зачислен на государственную службу (по министерству иностранных дел). По его просьбе ему был открыт доступ в государственные архивы для исторических занятий. Эти занятия и были его службой, за которые ему было назначено пять тысяч рублей жалования в год. В письме к Плетневу Пушкин отзывается с иронией о царской «любезности» по отношению к нему.

После женитьбы Пушкину пришлось бывать в так называемом «большом свете». Между тем материальное положение его было затруднительным. Деньги, полученные по залогу Кистеневки, ушли на приданое Натальи Николаевны и на первоначальное обзаведение. Пяти тысяч жалования и литературных доходов нехватало при образе жизни, какой Пушкин должен был вести в Петербурге, начиная с зимы 1831—1832 года. Житейские заботы и светская жизнь утомляли Пушкина. Его снова влекло к странствиям.

Осенью 1833 года для окончательной обработки «Истории Пугачева», которая вчерне была закончена, он предпринял поездку в район восстания, побывал в Нижнем, Казани, Симбирске, Оренбурге, Уральске, а на обратном пути заехал в Болдино, где пробыл около шести недель (с 1 октября до середины ноября). Здесь им была отредактирована «История Пугачева», закончены «Медный всадник», «Анджело», «Сказкао рыбаке и рыбке» и «Сказка о мертвой царевне». Вся поездка заняла три месяца (с 18 августа по 20 ноября 1833 года). Характерно, что па всему пути вдогонку за Пушкиным шли распоряжения о негласном надзоре. Полицейский надзор за Пушкиным, установленный в 1828 году, так и не был снят.

Н. Н. Пушкина. Акварель А. П. Брюллова (1831 г.).

Вскоре наступил кризис в отношениях Пушкина с двором. К новому, 1834 году Пушкин назначен был камер-юнкером. Пушкин был глубоко оскорблен неожиданной царской «милостью». Камер-юнкерский мундир превращал его в глазах публики в придворного поэта, служил как бы подтверждением злостных сплетен, давно уже распространявшихся враждебными ему журналистами, о том, что он якобы изменил своим убеждениям, пустился в «высший свет», заискивает перед царем и т. д.

Алексей Вульф, приезжавший в Петербург в феврале 1834 года, отметил, что Пушкин, по его словам, «возвращается к оппозиции». Пушкин неохотно и небрежно выполнял свои камер-юнкерские обязанности. К выговорам Бенкендорфа присоединились теперь «головомытья» начальника по придворной службе, графа Литта. С самого начала 1834 года Пушкин принял твердое решение при первом удобном случае выйти в отставку и уехать в деревню. В связи с этим в марте 1834 года он взял на себя управление Болдиным, которое его отец довел до разорения и собирался было продать.

В апреле 1834 года Пушкин сознательно уклонился от участия в торжествах по случаю совершеннолетия наследника (будущего императора Александра II), сказавшись больным. Об этом он написал жене, прибавив еще несколько горьких слов насчет царя, который «упек» его в «камер-пажи» под старость лет. Письмо это было вскрыто на почте и доставлено Николаю. Вмешался Жуковский и уладил дело. Но Пушкин был глубоко возмущен. В дневнике его записано 10 мая 1834 года: «Государю неугодно было, что о своем камер-юнкерстве отзывался я не с умилением и благодарностию. — Но я могу быть подданным, даже рабом, — но холопом и шутом не буду и у царя небесного. Однако, какая глубокая безнравственность в привычках нашего правительства! Полиция распечатывает письма мужа к жене и приносит их читать царю..., и царь не стыдится в том признаться — и давать ход интриге, достойной Видока и Булгарина!» (XII, 329).

Эта история побудила Пушкина не откладывать дальше своего намерения. 25 июня 1834 года, втайне от всех, не предупредив ни Жуковского, ни жену, он послал Бенкендорфу письмо с просьбой об отставке. Николай отлично понял смысл пушкинского поступка: при данных обстоятельствах это было заявление протеста. Однако на крутые меры против Пушкина, на гласное преследование Николай I не решился, не желая, повидимому, окружить его новым ореолом в глазах оппозиционных элементов общества. Николай I предпочел вступить в переговоры с поэтом. Посредничество принял на себя Жуковский, который убедил Пушкина взять назад свою просьбу об отставке. После длинной переписки Бенкендорф доложил Николаю: «Перед нами мерило человека; лучше, чтобы он был на службе, нежели предоставлен самому себе». Николай написал на докладе Бенкендорфа: «Я ему прощаю, но позовите его, чтобы еще раз объяснить ему всю бессмысленность его поведения и чем все это может кончиться; то, что может быть простительно двадцатилетнему безумцу, не может применяться к человеку тридцати пяти лет, мужу и отцу семейства». Таким образом, вопрос ставился очень остро. Николай прямо напоминал Пушкину о ссылке 1820 года.

Материальные дела Пушкина после неудачной попытки «удрать на чистый воздух» все более запутывались. В июле 1835 года он сложил с себя управление Болдиным и отказался от своих кистеневских доходов в пользу сестры, Ольги Сергеевны Павлищевой. Для обеспечения литературного заработка нужно было на несколько лет удалиться в деревню. В июне 1835 года Пушкин обратился к Бенкендорфу с просьбой об отпуске на 3—4 года, ссылаясь на необходимость «поправления» своих обстоятельств. Однако, как верно догадался Николай, это было не что иное, как замаскированная вторичная просьба об отставке. Николай нашел выход: ввиду того, что Пушкин выставлял мотивом отставки денежную нужду, ему выдано было заимообразно 30 тысяч рублей. Это была кабала, но Пушкин надеялся на себя и уверен был, что в короткий срок сможет расплатиться с самодержавным кредитором.

Камер-юнкерство способствовало политической изоляции Пушкина, отдало его во власть «высшего света», который ненавидел его и привел его к гибели. История дуэли Пушкина свидетельствует о том, насколько планомерно действовали его враги, распространявшие злостные сплетни о его

Дом Волконского на Мойке. Последняя квартира Пушкина. Фотография.

жене и задевавшие, таким образом, даже его семейную жизнь. С осени 1836 года пущена была сплетня о связи Натальи Николаевны с кавалергардским офицером, французом Дантесом, роялистом, бежавшим со своей родины в Россию после июльской революции. 4 ноября 1836 года утром Пушкин получил оскорбительный пасквиль в виде диплома на звание «рогоносца». Подобные же пасквили, с извещением об избрании Пушкина в члены «ордена рогоносцев», были разосланы его друзьям и знакомым. 4 ноября, тотчас по получении пасквиля, Пушкин послал вызов Дантесу. Это объяснялось не только злословием, связавшим имя Наталии Николаевны с Дантесом: Пушкин имел основание думать, что самый пасквиль исходил из своры единомышленников Дантеса или лиц, близких его приемному отцу, голландскому посланнику Геккерену. Вместе с тем он решил любой ценой вырваться из придворной кабалы и обеспечить себе свободу действий, т. е. возможность оставить службу и уехать из Петербурга. 6 ноября, через два дня после получения диплома, он послал министру финансов графу Канкрину письмо, в котором заявлял о своем желании «сполна и немедленно» расплатиться с казной и предлагал в уплату долга свое нижегородское имение. При этом он просил не доводить дело до императора, так как если бы император приказал простить ему долг, то он «был бы принужден отказаться от царской милости». Однако вмешательство Жуковского, к которому обратился Геккерен, на этот раз предотвратило дуэль. Пушкин взял свой вызов обратно, так как Дантес заявил, что его поведение было истолковано превратно и что он увлечен старшей сестрой Екатериной Николаевной, которой он и намерен сделать официальное предложение. 10 января 1837 года Дантес женился на Екатерине Николаевне Гончаровой.

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46