1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46

10

Почти на всем протяжении 20-х годов (с 1823 по 1830 год) Пушкин работал над величайшим из своих произведений — «Евгением Онегиным». Это был первый реалистический роман в истории не только русской, но и мировой литературы.

«Евгений Онегин» — вершина пушкинского творчества. Здесь, как ни в одном из прежних пушкинских произведений, отражена русская жизнь в ее движении, смена поколений и вместе с нею смена и борьба идей. Главные герои романа, показанные на переднем плане романа, воспринимаются, в полном соответствии с исторической правдой, как типические образы, действующие в типических обстоятельствах этого времени. Весь этот материал художественных изображений — высшее достижение пушкинского реалистического мастерства — показан не эпически бесстрастно, а в неизменном сопровождении личных авторских эмоций и оценок, лиризма и иронии.

Белинский дал наиболее точное резюмирующее определение «Евгения Онегина», сохранившее силу и до сих пор: «"Онегина" можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением... А ее <поэмы> влияние на нравы общества? Она была актом сознания для русского общества...» (XII, 144). Это значение роман приобрел глубиной проникновения в сущность русской жизни этой эпохи, яркостью и многогранностью образов, широтой обобщений, острой постановкой жгучих вопросов современности.

В самой творческой истории романа отразились и эволюция Пушкина и изменения, произошедшие в русской действительности.

Первые строфы «Евгения Онегина» Пушкин писал в Кишиневе, в мае 1823 года. В течение полугода (уже в Одессе) были закончены две первые главы. Вторая глава уже была дописана до половины, когда Пушкин впервые поделился новым замыслом с друзьями. «Что касается до моих занятий, — пишет он 4 ноября 1823 года Вяземскому, — я теперь пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница» (XIII, 73). Сначала роман был задуман как сатира, даже «желчная сатира», но затем Пушкин перешел к эпическому развертыванию темы (что, конечно, не стояло в противоречии с сатирическими элементами в романе).

Тема первой главы определяется словами предисловия к этой главе: «описание светской жизни петербургского молодого человека в конце 1819 года» (VI, 638). Глава задумана в жанре непринужденного рассказа, написанного со всей «свободою разговора или письма» (совет Пушкина А. Бестужеву в письме от 30 ноября 1825 года), но рассказа стихотворного («дьявольская разница»): «проза» реалистического повествования могла здесь естественно и незаметно переходить в «поэзию», в чистый лиризм; в результате вырабатывалась новая поэтическая форма, уничтожавшая границу между «прозой» и «поэзией» в традиционном понимании этих слов. Строфическое строение облегчало ввод в поэму законченных отступлений.

Пушкин изобрел для своего романа особую строфу из 14 стихов четырехстопного ямба, где комбинация различных видов рифмовки облегчала разнообразие в развитии поэтической темы (в частности, четыре раза встречающаяся в строфе смежная рифмовка облегчала ввод лапидарных афоризмов и характеристик типа: «И устарела старина, И старым бредит новизна», но синтаксические возможности строфы были настолько гибки, что никакой навязчивой обязательности не было и в этом приеме).

Повествование в «Евгении Онегине» лирическое; автор играет в нем первую и ведущую роль, он не только рассказывает, но и произносит свой приговор, свои оценки изображаемому: он выступает с частными, «домашними» деталями своей жизни, с упоминаниями о современниках, со злободневными намеками. В первой же главе Пушкин ясно дает понять, что он в ссылке; к строке «Но вреден север для меня» делает многозначительное примечание: «Писано в Бессарабии»; наконец, прямо восклицает:

Он вводит уже в первую главу упоминание о своем приятеле Каверине; в следующих главах вспоминает о Дельвиге, Языкове, Баратынском, а Вяземского вводит даже в число эпизодических лиц романа. В первой главе герой еще не действует, не говорит, он показан не в общении с конкретными людьми, а в быту; отдельные психологические черты его еще не собраны в характер, а наиболее ответственные из них только заявлены, но ничем еще не подтверждены:

Здесь не трудно видеть общие черты романтических героев, к восприятию которых читатель, впрочем, уже подготовлен, так как несколько выше (в строфе XXXVIII) Онегин сопоставляется с Чайльд-Гарольдом Байрона. Но уже в той же первой главе, в строфе LVI, полемически заостренной против Байрона, Пушкин подчеркивает «разность» между автором и его героем, нежелание рисовать в «Онегине» свой портрет. Тем самым отвергалась одна из главнейших черт поэм Байрона.

Сатирические задания, о которых Пушкин писал в предисловии и письмах, в этой стадии работы лишь отчасти могли относиться к герою.

Герой изображался сатирически в той части его социальной характеристики, которая была связана со «светом», до начала его «недуга», «хандры»; в той части, где он изображался как один из многих, как «забав и роскоши дитя», во всех деталях его светского воспитания, поведения, быта. Та же вольнолюбивая декабристская оценка «света», которую Пушкин в поэмах и лирике этого же периода давал в романтических обобщениях («Любви стыдятся, мысли гонят» и т. д.), — здесь, в «Онегине», осуществлялась методом объективно-реалистического и в то же время лирико-иронического повествования.

Богатство бытового материала и верность в его изображении отличают уже и первую главу. Небывалая еще в русской поэзии точность отражения действительности позволила Марксу воспользоваться «Евгением Онегиным» для того, чтобы характеризовать основные типы отношений к товару, как к деньгам, и к деньгам, как к товару: «В поэме Пушкина отец героя никак не может понять, что товар — деньги. Но что деньги представляют собою товар, это русские поняли уже давно...». Острая реалистическая наблюдательность обнаружена в строфе XXII, где картины театральной сцены и зрительного зала дополнены бытовыми деталями:

«Евгений Онегин». Обложка первой главы (1826 г.).

При этом ирония Пушкина совершенно органически включается в его метод объективных изображений; это ирония, вскрывающая противоречия объективной действительности. Так, противоречивыми чертами уже здесь охарактеризован Онегин; в его, казалось бы, искреннем разочаровании разоблачаются элементы позы:

Это ирония, смысл которой — изображение предмета со многих сторон. Иногда она выражается в почти неуловимых интонациях, в полускрытой улыбке. Непонимание пушкинской иронии приводило всегда к самым печальным результатам: за пушкинские сентенции зачастую вульгаризаторы выдавали и «Благословен и тьмы приход», и «Любите самого себя», и даже «Мой идеал теперь — хозяйка...». Господство иронии в «Онегине», однако, не абсолютно, и многие строки и строфы от нее свободны. Это особенно очевидно в дальнейшем течении романа, но и в первую главу нередко включается и самая подлинная личная лирика.

«Роман в стихах» оказывался для Пушкина вместе с тем лабораторией для его дальнейших поэм и даже для художественной прозы. Он был такой лабораторией и для пушкинской лирики. Именно здесь, с разнообразными возможностями перехода от лиризма к иронии, от «поэзии» к «прозе», в разнообразии оттенков самой иронии, вырабатывался новый тип лирической поэзии — «небрежной», по любимому выражению Пушкина, что должно быть понято в смысле: непринужденный, искренний, «простодушный», свободный от власти обветшавших традиций, от обязательного «настраивания» слога «на нежный лад».

1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40-41-42-43-44-45-46