|
|
1-2-3-4 «Без сомнения трудно дать в узких рамках фельетона маленькой газеты анализ сложных пружин действия, развивающего перед читателем основное задание и выводящего перед ним университетских ученых с их привилегиями, торговые цеховые корпорации с их обычаями, двор в его пресыщении развращенностью, духовенство, гордое своим правом судить и наказывать и исчисляющее свою власть количеством тюрем и костров; и наконец шайки цыган — бродячих разбойников, изгнанников разных стран, прирожденных врагов общества, которое высшая власть мучит, а не охраняет, предоставляя его на их произвол. Но как бы ни была велика эта трудность, я всё же это выполню, так как слишком редко в наши времена представляется подобный счастливый случай добросовестному критику, и его долг продвигать современные произведения, объединяющие в себе в такой высокой степени дух изысканий и воображение, занимательность и знание». «Старинный стиль, примененный во всей своей поэзии с трезвостью, свойственной старцу, и с жаром, свойственным юноше, возвышенность основной творческой мысли, гибкость плана и распределения подробностей, яркие образы, в которых замысел не приходит в противоречие с истиной, контраста страха и радости, сцены, полные движения или ужаса, меланхолии или нежности: таковы вкратце достоинства этого романа, который похож на хронику Фруассара, исправленную Шатобрианом».
ТИТУЛЬНЫЙ ЛИСТ ПЕРВОГО ТОМА РОМАНА "LES MAUVAIS GARCONS", ПОСЛУЖИВШИЙ ИСТОЧНИКОМ РИСУНКА ПУШКИНА
Любопытно внимание, уделенное языку романа. На проблеме языка настаивает и предисловие к роману, имеющее явно полемический тон: «Автор пришел к убеждению, что так называемый колорит исторического стиля, получивший распространение за последние годы, не что иное, как более или менее манерная подделка, сочетание беспорядочных слов иногда просторечных, иногда старых, образующих в своем соединении нечто, не похожее ни на старинный язык, ни на современный. Это привело автора к заключению, что надо писать исторический диалог или на чистом современном нам языке, или же в достаточной степени изучить старинную речь, чтобы копировать ее так точно, чтобы нельзя было распознать и отличить копию от оригинала». Этот выпад, явно направленный против исторического романа Библиофила Жакоба (Поля Лакруа), объясняет заботу авторов о подлинности выражений и речевых особенностей авторов романа, но не определяет значения романа в целом. Эта забота о языке конечно не ускользнула от внимания Пушкина. Его позиция была в этом отношении вполне определенной. Он сам исповедывал убеждение, что исторические романы должны писаться современным языком, и в этом стал в противоречие Библиофилу Жакобу и авторам «Mauvais garcons». Всякая манерность (которую в данном романе отметили и современные критики) была чужда Пушкину. Когда он писал о книге Сент-Бёва «Жозеф Делорм», он говорил: «Нам показалось, что Делорм слишком много придает важности нововведениям так называемой романтической школы французских писателей, которые сами полагают слишком большую важность в форме стиха, в цезуре, в рифме, в употреблении некоторых старинных слов, некоторых старинных оборотов и т. п. Всё это хорошо, но слишком напоминает гремушки и песенки младенчества». В другой раз, говоря о неудаче опытов Ронсара и Малерба, Пушкин писал: «Такова участь, ожидающая писателей, которые пекутся более о наружных формах слова, нежели о мысли, — истинной жизни его, не зависящей от употребления».
Но основное значение романа отнюдь не в языковых фокусах. Вот вкратце схема романа. Основана она на авантюрном принципе узнания происхождения и родства. Главный герой Люддер — таинственного происхождения, выходец из Германии или из Венгрии, в действительности сын графини Лаборн, брошенный в детстве в воду, но спасенный и воспитанный цыганами. Сложная система постепенного разоблачения происхождения Люддера, специфические приемы спасения персонажей романа в момент неминуемой гибели — таков авантюрный стержень произведения. «Ужасы» всякого рода, описание казней, сражений, грабежей и проч., — всё это сообщает характерный романтический колорит роману, типичный для эпохи ранних романов Ж. Жанена и В. Гюго. Роман относится к числу тех романов до Июльской революции, о которых Пушкин впоследствии писал: «Литературные чудовища1 начали появляться уже в последние времена кроткого и благочестивого «Восстановления» (Restauration). Начало сему явлению должно искать в самой литературе».
Основная нить романа, при всей ее запутанности, сводится к противопоставлению аристократического общества Франции XVI в. миру отверженных. Главный герой, Люддер, связан и с тем, и с другим. Его любовь — предмет романа — тоже построена на контрасте. Он любит мещанку Жаклину, дочь парижского торговца Удара. Социальный контраст — дворянин и мещанка — углубляется еще тем, что Жаклина решительно отрекается от Люддера, когда видит его в рядах разбойников. Она уходит в монастырь и после неудачной попытки свидания Люддер завербовывается вместе с другими разбойниками в отряд Пизарро, отправляющийся на завоевание Перу.
Контрасты романа есть следующий этап контраста руссоистского романа «диких и цивилизованных». Связующим звеном с этой старой формой, отразившейся в байроновском преломлении в южных поэмах Пушкина, являются цыгане, занимающие многие места в романе. Помимо авантюрного героя Азана автор выводит цыган с их этнографической характеристикой на нескольких страницах повествования. Впрочем он удерживается в пределах традиционных литературных представлений о них.
Но цыгане в «Mauvais garcons» уже не «Цыганы» Пушкина. Они лишь связующее звено от старого контраста «диких и цивилизованных» в стиле Шатобриана или даже Бернардена де Сен-Пьера к иному контрасту — гражданского общества и «отверженных», что представляет собою шаг вперед к создававшемуся в эти годы во Франции социальному роману. Время действия (1525 г.) — лишь маскировка и предлог для сгущения романтического колорита.
РИСУНОК ПУШКИНА, ЯВЛЯЮЩИЙСЯ ВОЛЬНОЙ ПЕРЕРИСОВКОЙ ОДНОЙ ИЗ ФИГУР, ИЗОБРАЖЕННЫХ НА ТИТУЛЬНОЙ ВИНЬЕТКЕ ПЕРВОГО ТОМА РОМАНА АЛЕКСАНДРА ГИРО "CESAIRE"
Институт Русской Литературы, Ленинград
Как был воспринят роман современниками, показывают рецензии.
В том номере «Revue de Paris», где появилось объявление о выходе в свет романа, был дан краткий отзыв о нем, в котором между прочим говорилось: «это добросовестное и талантливое произведение, в котором местный колорит перемешивается с сильным драматическим действием. Это довод в пользу готической творческой системы, уже испытанной, видящей в истории не только факты, даты и имена. История слагается главным образом из того, что до сих пор забывали: она отражает лицо нравов эпохи. Отсюда мелочное изучение подлинных источников. Изучение монет, гербов, обычаев, языка принадлежит живописной истории. Роман «Mauvais Garcons» представляет собой красочную и верную картину. Париж 1525 года в нем отражен лучше чем в каком-нибудь топографическом описании. Памятники, церкви, дворцы, Университет, учащиеся, шайки из «двора чудес» (cour des Miracles), виселицы Монфокона и дома разврата, всё нашло свое место в галлерее картин, то изящных, то причудливых, то трогательных, то ужасных. Отлично обрисованы герои романа; напряжение, волнующее читателя, растет до самой развязки. Эти два томика поучительнее толстых бенедиктинских фолиантов. Есть же способ представить эрудицию в легкой, для всех доступной форме».
В «Revue Francaise» (1830 г., № 16, июль) говорилось: «Как художник Руайе, анонимный автор романа, проявил себя истинным талантом... Поистине, всматриваясь в социальный строй эпохи, уже не испытываешь такого острого отвращения к «mauvais garcons», которые разоряли Париж во время плена Франциска I, к этой банде авантюристов низшего разбора, нищих, жуликов, школьников, разоренных игрой и разгулом. Вместе с этими шайками мы видим цыган с их особой жизнью среди современного общества, с их презрением к цивилизованному быту. Под именем Люддера герой является в качестве дворянина в Париж и здесь, испытав всяческие несчастия, он проникается ненавистью к цивилизованному обществу, где его встретили лишь пороки, преступления и слабость. Но куда идет он от кровавой развращенности городов? В Америку, вслед за Пизарро. Стоило ли менять? В этом персонаже проявляется в полной мере горькая, безотрадная хотя и ироническая мысль Руайе. Впрочем она видна на каждой странице романа, и мы это уважаем как достоинство, несмотря на уже состарившийся обычай, противоречащий нашему чувству. Многие считают обязательным беспристрастие автора. Нам кажется, что люди и факты в литературном произведении сами по себе ничто, ибо это лишь знаки, выражающие мысль автора. Руайе проявил мелочную эрудицию, знакомство с хроникой, что является заслугой терпения и, по нашему мнению, имеет весьма второстепенное значение; мы предпочитаем его талант в развитии драматической нити повествования в изображении страстей и в проникновении в тайну характеров. И если ход романа часто беспорядочен, развитие действия неотчетливо, много невероятных положений, а главное — во многих местах несколько мелодраматическое преувеличение, все эти недостатки искупаются живым чутьем художника и чувством непосредственной искренности, которое проявится когда-нибудь во всей полноте, если автор не свяжет себя посторонними заданиями».
Из этой рецензии видно, что «историзм» романа если и не вызвал протеста, то во всяком случае не являлся тем, что привлекало читателей к нему. «Mauvais garcons» в этом смысле является романом промежуточным между историческим и современным.
Литературная позиция Пушкина была близка к позиции «Revue Francaise» и «Revue de Paris».
Примечания:
1 Не надо придавать значения отрицательной оценки этому слишком сильному эпитету. Он употреблен в порядке полемической уступки противнику, чтобы тем самым добить его на его же собственных позициях.
1-2-3-4 |